«На Москву». Из истории белой борьбы. В. Х. Даватц

час я увижу всех, к кому я так стремился, и прежде всего профессора А. В. Маклецова. Харьковская партийная конференция создала трещину в наших отношениях; потом она чуть-чуть сгладилась. Теперь от этой трещины не оставалось и помину. Осталось только самое лучшее воспоминание о совместной работе. И я летел вперед, боясь пропустить каждую минуту.

      Мы подошли к молу, чтобы сесть в моторную лодку, – и глазам открылся изумительный по красоте вид. С одной стороны поднимались высокие суровые горы, покрытые наверху снегом. Внизу под этими горами раскинулся порт и глубоко врезывалась бухта. Зеленоватые волны моря чуть-чуть колебались от легкого свежего ветерка. На рейде стояли иностранные суда, и среди них, в каком-то тумане, английский красавец – дредноут «Император Индии».

      Стало как-то привольно от этого вида на далекое море. После необозримой равнины нудных кубанских степей, после грязи безнадежных казацких станиц, вид на эти горы как бы остановившегося с разбега Кавказского хребта, на эту даль привольного моря, на эти военные суда, на кипучую жизнь порта вливал какую-то новую бодрость. Вдруг вместо русской безнадежности почудилась заграничная кипучая жизнь, полная движения, новых возможностей и новых достижений.

      Быстро понеслась моторная лодка, и я сошел на берег. Два-три поворота – и я перед домом, где живет профессор Маклецов. Вероятно, он не уехал: он писал мне, что уедет в последний момент.

      Я вошел во дворик и подошел к небольшому крылечку. Вниз спускается седой, пожилой полковник.

      – Здесь живет профессор Маклецов?

      Полковник остановился.

      – Профессор Маклецов уехал третьего дня на пароходе «Святой Николай» в Салоники…

      Меня будто ударило обухом по голове.

      – Я хорошо знал профессора Маклецова; он отвез письмо моей жене, – продолжал полковник.

      Мы познакомились.

      – А не знаете ли, господин полковник, где найти мне князя П. Д. Долгорукова?

      – Нет, не знаю. Вероятно, узнаете в английской миссии.

      Мне было очень досадно. Ведь я обладал единственным адресом профессора Маклецова; через него я мог связаться со всеми остальными. Где теперь найду я их всех? Я пошел наугад на главную улицу Серебряковскую. Тротуар был полон народа, главным образом военные; моя рука устала козырять. Но в этой густой толпе не было никого, кого я так жадно искал. И вдруг в толпе я увидел одного из видных сотрудников «Новой России» – М. Ю. Б. Я окликнул его. Мы поцеловались.

      – Скажите, кто же в Новороссийске?

      На лице Михаила Юрьевича видно было замешательство.

      – Почти все уехали. Если бы вы приехали неделей раньше. Теперь прямо не осталось никого…

      Оказывается, действительно, почти все уехали. Нет ни М., ни Ю., ни гр. П., ни А. – и из Центрального Комитета остался почти один князь Д., старый князь действительно хочет ухать в последний момент.

      – Послушайте, я и забыл: ведь Н. С. К. занимает теперь пост генерал-губернатора,