Ларе-и-т’аэ. Элеонора Раткевич

мои годы собирал невесте цветы на свадебный пояс. Амару он собирал, понимаешь?

      – Нет, – честно признался Эннеари.

      – В дальней степи, – уточнил Лерметт.

      – Все равно не понимаю.

      – Верно, ты же там не был, – кивнул Лерметт. – Хотя все равно в голове не укладывается, чтобы эльф – и вдруг что-то про цветы и травы не знал. Аннехара, между прочим, тоже не понял – а ведь он там всю жизнь прожил. Понимаешь, я ведь побывал в дальней степи – и в ней нет ни единого цветочка амары. И в срединной тоже. Вот возле реки, в ближней степи, амары этой полным-полно, вся земля в черно-желтую полоску, аж в глазах рябит. А в дальней – ну хоть бы один стебелек.

      Эннеари напрягся. Теперь он понимал, куда клонит его друг. Если какая-то травка мирно росла себе из года в год на одном и том же месте и вдруг оттуда исчезла, это что-нибудь да значит. А если травка эта сохранилась только возле реки…

      – Эта твоя амара, – спросил он голосом ломким и прозрачным, – ей очень вода нужна?

      Лерметт невесело усмехнулся.

      – Из всех степных трав, сколько их есть на этом свете, амара – самая влаголюбивая, – подчеркнуто произнес он.

      – Давно она исчезла из дальней степи? – отрывисто спросил Эннеари.

      – Точно не скажу, но за последние лет пятнадцать могу поручиться, – незамедлительно ответил Лерметт.

      – Может, все-таки… – Эннеари призадумался.

      – Я тоже надеялся, что «все-таки», – сухо фыркнул Лерметт. – А чтобы удостовериться, съездил к морю. Вот как только турнир окончился, сразу же и поехал.

      – А море тут при чем? – удивился Эннеари.

      – В рыболовных портах побывал, – продолжал Лерметт как ни в чем не бывало. – На улов посмотрел, с рыбаками поговорил, легенд наслушался, архивы поворошил. Кое-где в ратушах замечательно полные архивы попадаются. Ну, все и встало на свои места.

      Он задумчиво тронул корону, и она закачалась на подлокотнике.

      – Ты спрашивал, при чем здесь море? – вздохнул он. – Какое отношение имеет улов трески и тунца к степным цветочкам?

      Нет, Эннеари уже не спрашивал – ибо начинал понимать. У него спина захолодела от ужаса.

      – Меняются морские течения, – очень обыденно пояснил Лерметт. – Это бывает. Очень редко, правда, даже по вашим меркам редко, но все-таки бывает. Там, где раньше было течение, теперь ничего нет. А с течением меняется и ветер. Прежние ветры уже не приносят в степь достаточно воды, чтобы там цвела амара. Да и самих прежних ветров почитай, что уже нет.

      – Засуха, – деревянными губами еле выговорил Эннеари.

      Лерметт кивнул.

      – И какая! Не на годы – на века. Я когда все воедино свел, мигом помчался в Арамейль.

      Так вот оно что!

      – Понимаю, – тихо сказал Арьен. – Гномы в степи бывают страшно редко, да и кто бы им стал про цветочки рассказывать. Ничего бы они не заметили. Да и моря они не любят. Нас в степи и подавно с незапамятных времен не видывали. А сами степняки наверняка заметили – но вот понять, что на сей раз засуха пришла не просто