Упадок и разрушение Римской империи (сокращенный вариант). Эдвард Гиббон

едва ли мог надолго найти покой.

      Диоклетиан, родившийся в семье рабов и поднявшийся до престола, последние девять лет своей жизни провел на положении частного липа. Уход от дел был подсказан ему разумом, и, кажется, он был доволен этой жизнью, во время которой долго пользовался уважением тех правителей, которым уступил власть над миром. Редко случается, чтобы ум, долгое время упражнявшийся в делах, приобрел привычку беседовать с самим собой, и потому те, кто лишается власти, больше всего жалеют о том, что теперь им нечем занять себя. Литература и религия, которые представляют так много увлекательных возможностей одинокому человеку, не смогли привлечь внимание Диоклетиана; но он сохранил или по меньшей мере быстро приобрел заново вкус к самым невинным и естественным удовольствиям и в достаточной степени заполнил свои свободные часы строительством, посадкой растений и уходом за садом. Его ответ Максимиану заслуженно прославился. Этот беспокойный старик добивался, чтобы Диоклетиан вновь взял в руки бразды правления и надел императорский пурпур. Диоклетиан отверг искушение: улыбнулся с жалостью и спокойно сказал, что, если бы он смог показать Максимиану капусту, которую собственными руками посадил в Салоне, тот больше не стал бы уговаривать его отказаться от наслаждения счастьем ради погони за властью. В беседах с друзьями он часто признавал, что из всех искусств самое трудное – искусство царствовать, и обсуждал эту тему с некоторым раздражением, которое могло быть вызвано лишь его собственным опытом. «Как часто четырем или пяти советникам бывает выгодно объединиться и обмануть своего государя! – любил говорить Диоклетиан. – Он отгорожен от людей своим высоким саном, и поэтому правда от него скрыта; он может видеть только их глазами, он слышит только их ложные объяснения. Он ставит на важнейшие должности тех, кто порочен и слаб, а самых добродетельных и достойных подданных держит в немилости. Из-за таких позорных уловок, – добавлял Диоклетиан, – самые лучшие и самые мудрые правители оказываются беспомощными перед продажностью и испорченностью придворных». Для нас умение видеть подлинную цену величия и уверенность в бессмертной славе делают привлекательнее удовольствия жизни на покое, но римский император играл в мире слишком важную роль, чтобы к его наслаждению удобствами и безопасностью частной жизни не примешалось ни капли горечи. Диоклетиан не мог не знать о бедах, постигших империю после его отречения. Страх, печаль и недовольство иногда настигали его в его салонском уединении. Если не его любящее сердце, то по меньшей мере его гордость сильно страдала из-за несчастий, пережитых его женой и дочерью, а последние минуты Диоклетиана были омрачены несколькими унижениями, от которых Лициний и Константин могли бы избавить отца стольких императоров, который и их самих первый вывел на путь к вершине власти. До наших дней дошло сообщение, хотя и очень мало заслуживающее доверия, будто бы Диоклетиан благоразумно ускользнул