Упадок и разрушение Римской империи (сокращенный вариант). Эдвард Гиббон

себе формы правления, при которых скипетр постоянно будет отдаваться самому достойному соискателю руками всего общества путем свободного и неискаженного голосования. Опыт разрушает эти воздушные замки и учит нас, что в большом обществе право выбирать монарха никогда не будет принадлежать ни самой мудрой, ни самой большой части населения. Армия – единственный слой общества, в котором люди настолько едины, что могут действовать совместно, испытывая одно и то же чувство, и достаточно сильны, чтобы навязать эти чувства остальным своим согражданам. Доблесть вызывает у этих людей уважение, а щедрость позволяет купить их голоса; но первое из этих достоинств – чувство, которое часто живет в самых диких сердцах, второе же можно проявить только за счет общества, и оба их может обратить в своем честолюбии против обладателя трона его дерзкий соперник.

      Преимущество по праву рождения, если оно подтверждено временем и мнением народа, – самое простое и вызывающее меньше всего зависти неравенство между людьми. Признание этого права гасит надежды на успех интриги, а сознание собственной безопасности умиротворяет монарха, не давая ему быть жестоким. Прочное укоренение этой мысли в умах обеспечивает мирный переход власти по наследству и мягкий режим правления в европейских монархиях. Недостаточное ее понимание можно считать причиной частых гражданских войн, которыми любой восточный деспот вынужден прокладывать себе путь к трону своих отцов. Но даже на Востоке круг соперников обычно ограничивается принцами царствующего дома, и наиболее удачливый из них после того, как устранил мечом или удавкой своих родичей, не вызывает зависти у менее знатных подданных. Римская же империя после того, как сенат из авторитетного стал презираемым, была огромной сценой, на которой царили беспорядок и неразбериха. Царские и даже просто знатные семьи провинций уже много лет назад были проведены как пленники перед триумфальными колесницами республиканцев. Старинные семейства Рима одно за другим погибли от тирании цезарей; а пока сами владыки Рима были связаны в своих действиях республиканскими формами правления и их неудачливые потомки раз за разом обманывали их надежды, мысль о передаче власти по наследству ни в каком виде не могла укорениться в умах их подданных. Право на трон, который никто не мог потребовать себе по рождению, получал любой благодаря своим достоинствам. С дерзких честолюбивых надежд были сняты спасительные ограничения закона и предрассудков, и даже последний среди людей мог, не теряя рассудка, надеяться, что доблесть и удача помогут ему подняться на высокое место в армии, а там всего одно преступление – и он вырвет скипетр мира из рук своего слабого и не любимого народом повелителя. После смерти Александра Севера и вступления на престол Максимина ни один император не мог чувствовать себя безопасно на троне, а каждый крестьянин-варвар с границы мог мечтать о высочайшем, но опасном императорском сане.

      Примерно за тридцать два года до этих событий император Септимий Север, возвращаясь из похода