Упадок и разрушение Римской империи (сокращенный вариант). Эдвард Гиббон

подкреплялись чьей-либо благосклонностью или собственными достоинствами. Внуки тех галлов, которые осаждали Юлия Цезаря в Алезии, командовали легионами, управляли провинциями и вошли в римский сенат. Их честолюбие, вместо того чтобы нарушать покой государства, было тесно связано с его безопасностью и величием.

      Римляне хорошо сознавали, что язык народа влияет на его нравы, и очень заботились о том, чтобы вместе с продвижением своих войск распространять и латинский язык. В Италии ее древние диалекты – сабинский, этрусский и венецианский – были забыты; что же касается провинций, то восток не так покорно слушал своих победоносных наставников, как запад. Эта явная разница по-разному окрашивала две части империи. Процветание, как полуденное солнце, до некоторой степени скрывало своим блеском это различие; но по мере того как римский мир накрывала ночная тень, разница становилась все виднее. Западные страны цивилизовала та же самая рука, которая их покорила. Как только варвары смирялись с необходимостью подчиняться, им открывались новые знания и политика. Язык Вергилия и Цицерона, хотя и с некоторыми неизбежными примесями и искажениями, был воспринят в Африке, Испании, Галлии, Британии и Паннонии таким подавляющим большинством населения, что слабые следы пунийских и кельтских наречий сохранились лишь у горцев и крестьян. Воспитание и учеба постепенно наполняли души уроженцев этих стран чувствами римлян, и Италия диктовала своим латиноязычным провинциалам не только законы, но и моды. Они с большей страстью добивались прав гражданина и государственных почестей и легче их получали; они поддерживали честь нации в литературе и на войне и в конце концов произвели на свет в лице Траяна такого императора, которого Сципионы не отказались бы признать своим соотечественником. Положение греков было совершенно иным. В отличие от варваров они уже давно были цивилизованы и развращены, имели слишком хороший вкус, чтобы отказаться от своего языка, и слишком много тщеславия, чтобы принять какие бы то ни было привнесенные извне новшества. Продолжая сохранять предрассудки своих предков после того, как утратили их добродетели, греки подчеркнуто презирали грубые манеры римских завоевателей, при этом поневоле уважая их за превосходство в мудрости и могуществе[7].

      К тому же влияние греческого языка не ограничивалось тесными пределами когда-то славной Греции. Империя греков благодаря колонизации и военным завоеваниям постепенно раздвинула свои границы от Адриатики до Евфрата и Нила. Азия была застроена греческими городами, а долгое правление царей-македонцев стало «тихой революцией» для Сирии и Египта. Эти правители в своей пышной придворной жизни соединили афинское изящество и восточную роскошь, а примеру двора подражали, следуя за ним на почтительном расстоянии, высшие слои подданных. Итак, наиболее общее деление Римской империи было на латиноязычную и грекоязычную части. К ним мы можем

7

По-моему, от Дионисия до Либания нет ни одного критика-грека, который бы упомянул Вергилия или Горация. Они как будто не знают, что у римлян был хотя бы один хороший писатель.