Я дрался на Т-34. Обе книги одним томом. Артем Драбкин

боях подорвался на мине. О судьбе его экипажа я ничего не знаю. Были ли различия между КВ и Т-34? Незначительные были. Переподготовка обученного танкиста с одного танка на другой требует не больше недели. Поначалу, как только затишье, я садился за панораму, работал с пушкой, старался поводить машину. В молодости новую технику осваивать легко и интересно.

      В начале августа наша бригада была переброшена на Калининский фронт. Августовское наступление 1942 года мы начали от станции Шаховская в направлении Погорелое Городище – Ржев. Это была первая попытка срезать так называемый Ржевский балкон. Помню, командир батальона капитан Александр Михайлович Медведев собрал нас, командиров рот и взводов, и сказал: «Немец должен покатиться до Смоленска, поэтому будьте решительны. Идите вперед. Решайте задачи». Но далеко мы не продвинулись. Хотя наступление первые пять-шесть дней имело результат и нам удалось отогнать немцев где-то километров на семьдесят, но бить «летнего немца» мы еще не умели. В чем это выражалось? Например, наши исходные позиции были на удалении трех километров от переднего края. Это, конечно же, неправильно, нужно, чтобы пехота была не далее километра, но никак не трех.

      Перешли в наступление. Я шел в километре или полутора за нашими боевыми порядками и вдруг увидел поле, усеянное убитыми и ранеными нашими солдатами. Молодые ребята, с гвардейскими значками, в новеньком обмундировании, в гимнастерочках. Немецкий пулеметчик сидел в дзоте и косил наших солдат. Такое вот неумелое преодоление обороны. Солдатики были готовы на все, а командиры не знали, как правильно наступать. Нужно было подтянуть минометы, какую-то артиллерию, подавить этот первый пулемет, но нет, командиры гнали: «Вперед! Вперед!» Это был жаркий день. Помню, сестричка медицинская бегала по полю и кричала: «Ой, люди добрые! Помогите мне! Помогите мне их убрать в тенек!» Я помогал ей перетаскивать раненых. Большинство было в шоковом состоянии, без сознания, и трудно было определить, кто ранен, а кто уже мертвый. Впечатление было очень тяжелое: «Какие мы несем потери, какой кровью достается война!» Потом я уже не видел такого неумелого управления, когда от одного пулемета легла целая поляна людей. Все это издержки первого, оборонительного периода войны, когда мы еще не умели по-настоящему воевать и аж до самого Сталинграда учились этому у немцев. А после Сталинграда нам уже не нужно было учиться, мы уже сами умели.

      Я помню, прошел уже со своим танком километров пятнадцать – сколько техники немцы бросили: обеспечивающие машины, ремонтные мастерские! Зашел в одну машину, а там в ящиках белые полотенца для обслуживания материальной части. Мне бы это полотенце взять, для того чтобы нос вытереть, а они что-то ремонтируют, вытирают полотенцами! Думаю: «Да, хорошо живете, ребята!» Вышел, смотрю, стоит мотоцикл «BMW». Я раньше такого никогда не видел и ездить на мотоцикле не умел. Сел – не знаю, как переключить передачу, потому что не знаю, где сцепление. Думаю: «Ладно, лишь бы только поехал, а там уже газ сброшу». Кое-как завел его и рванул