Немногие возвратившиеся. Записки офицера итальянского экспедиционного корпуса. 1942-1943. Эудженио Корти

нет на этом свете, другие попали в плен (какая судьба их ждет?), а кто-то сейчас, как и я, идет в этой же бесконечной колонне. Суждено ли нам когда-нибудь встретиться?

      Вообще-то в душе я был рад, что меня только что перевели из 2-й батареи и назначили офицером наблюдения и связи. Под моим командованием находились новые, малознакомые мне солдаты. Если бы я остался в своем старом подразделении, вместе со «стариками», то ни за что не позволил бы им нарушить порядок, не допустил бы, чтобы те, кто мог идти, бросили более слабых умирать. Я бы потребовал, чтобы люди в обязательном порядке несли все свое личное оружие, и они бы, безусловно, подчинились. То есть трудностей на мою долю выпало бы значительно больше…

      Устыдившись этой эгоистичной мысли, я почувствовал, как по щекам потекли слезы. Это был первый и последний раз, когда я плакал.

      Проведя около часа в благодатном тепле, я снова натянул ботинки и встал. Я не сомневался, что немцы уже ушли. Поэтому я решительно направился к подножию холма, туда, где я видел марширующих чернорубашечников. И сам начал собирать людей. В деревне встретились люди из самых разных частей. Я хотел организовать их и повести следом за немцами, которые, скорее всего, уже прорвались и вышли из «котла». Всего собралось около пяти сотен человек. Мне активно помогал младший лейтенант Фаброцини, ранее бывший командиром разведчиков в Абросимове, а также несколько сержантов, охотно откликнувшихся на мой призыв. Мы готовились выступить по тому же маршруту, о котором предыдущим вечером говорил немецкий офицер.

      Насколько я помню, я приказал одному из сержантов построить подразделение, как будто мы находимся в казармах. Его громкие строевые команды звучали, мягко говоря, странно, принимая во внимание окружающую обстановку. Но я старался не обращать внимания на подобные несуразности. Затем я произнес краткую, но страстную речь (причем я видел, что она произвела впечатление), и мы приготовились начать движение. Мы намеревались прорвать любые вражеские заслоны, если случится так, что враги уже перерезали коридор.

      Тогда я еще не знал, что немцы никуда не прорвались, и я собирался вести людей к самому сердцу врага.

      Но вмешалось Провидение, очередной раз доказав, что человек предполагает, а располагает вовсе не он, а высшая сила. «И все мы только ничтожные и послушные орудия в ее руках». Эту фразу я впоследствии твердил себе постоянно.

      Фаброцини начал спорить. Он не желал соглашаться с намеченным мной маршрутом. Я отлично понимал, что, если солдаты будут и дальше наблюдать за нашей перепалкой, они перестанут нам верить. Но Фаброцини проявил совершенно непонятное упорство и продолжал настаивать, что мы обязаны избрать совершенно другой маршрут.

      Так прошло довольно много времени, причем без всякого толку. А потом появился незнакомый итальянский майор и предложил предоставить собранную мной роту в распоряжение генерала, поскольку в данный момент идет процесс формирования командования. Я не очень понял, что это означает, но не стал возражать. В итоге с