Хомяк. Михаил Барановский

десятилетие?

      – Честно говоря, не собирался. Как нога?

      – Да вроде ничего. Я только не знаю, может, я просто в состоянии аффекта и поэтому боли не замечаю. А ты?

      – Я тоже в состоянии аффекта. Я торт сыну на день рождения вез. А еще мне надо хомячка успеть купить.

      – Хорошо, что ты сначала торт купил, а не хомячка. А то был бы сейчас весь в хомячке… У меня на хомяков аллергия. Вот здесь тормози. Тут у меня холостяцкая квартира. Я от мужа ушла.

      – От Олега?

      – Да. Бросилась, можно сказать, тебе под колеса, как Анна Каренина. Свобода! Равенство! Блядство! Может, это Бог мне тебя послал, Боб? Так ты, говоришь, женат?

      – Разве я что-то про это сказал?

      Катя открыла входную дверь:

      – Санузел совмещенный. Прямо. Надо чего-нибудь выпить.

      Максим, обнаружив в прихожей свое смазанное тортом отражение, тут же опустил на пол все Катины сумки:

      – Как ты меня узнала?

      – Иди, мойся. А то я тебя съем, в лучших традициях французского кинематографа. Люблю все, где много холестерина. Ничего не могу с собой поделать.

      «Паралич воли», – вспомнил Максим.

      Они расстались еще в школе, а после ее окончания и вовсе не встречались. Максим поступил в университет, Катя – в институт пищевой промышленности, где написала курсовую работу на тему «Роль фруктовой начинки в карамели “Помпадур”». «Какое, видимо, счастье быть ее мужем – упущено навсегда! – подумал Максим. – А может, еще не упущено?»

      Эти дома еще прячутся за высотками новостроек. Чуть ниже от центра города к Дону. Многим из них больше века. Жильцы в таких домах знают своих соседей до третьего поколения, «не то, что нынешнее племя». Зайдите во двор, и вы увидите металлические лестницы, длинные общие на этаж деревянные балконы. Кальсоны, рейтузы и лифчики, вывешенные на всеобщее обозрение, мирно соседствуют со связками речной рыбы.

      На одном из балконов такого вот дома развешивала белье пожилая еврейка Белла Абрамовна, а на балкон напротив вышла полить цветы Лидия Семеновна.

      – Лида, там за углом рибу привезли. Так я уже взяла. Тебе надо?! – прокричала через двор Белла Абрамовна.

      – Свежую?

      – Темпераментную, как я, – пошутила Белла Абрамовна. – Как там твой спасатель? Ты слышала, Мишке звонила их директриса… Чтоб я так помнила, как ее зовут… У них же десять лет после школы. Я тебя умоляю! Господи, как летят эти годы!

      – Подожди, в самом деле, Белла, в этом году десять лет! – вытащив изо рта бельевую прищепку, воскликнула Лидия Семеновна.

      – Она просила Мишку, чтобы он всем сказал. Нашла, кого попросить! Так ты передай своему спасателю!

      – Хорошо, я скажу. Как там Миша? Я что-то давно его не видела.

      – Не переживай, ты много не потеряла. Отпустил усы и бороду в форме навесного замка. Взял у мамы с папой все самое худшее, как активированный уголь. Так ты пойдешь за рибой?

      На соседнем балконе появился старик-армянин с папиросой в руке, в линялой майке и семейных трусах – это Ашот Артемович.

      – Белла Абрамовна,