Лицо в тени. Анна Малышева

милиции от тебя отмахнулись, от больницы ты отмахнулась сама, дети у мамы, а ты тут заперлась с Дольфиком. Идиотка ты, Маринка, прости меня господи! Я остаюсь на ночь.

      И она осталась, сделав несколько звонков с дачного, недавно установленного телефона и предупредив одну из сослуживиц, что завтра она, вероятнее всего, немного опоздает. Алина также хотела позвонить маме, но Марина с трудом удержала ее от этого шага.

      – Только не по телефону! – умоляла она. – Я сама все скажу, на днях.

      – Еще бы, ты же будешь лежать в больнице. – Алина положила трубку. – Все-таки я тебя не понимаю. Если тебе наплевать на собственное здоровье, то могла бы подумать о детях. Старшему всего десять лет, неужели ты хочешь оставить их сиротами?

      Марина, ни слова не отвечая, принялась мыть посуду. Она снова надела очки, будто подчеркивая, что тема закрыта. Алина вышла на заднюю веранду и еще раз убедилась, что нет ничего легче, как проникнуть в дом именно отсюда. Рамы были выставлены, и даже ребенок с легкостью мог залезть сюда из сада. А уж попасть в дом через веранду и вовсе труда не составляло – дверь не запиралась, на ней не было даже крючка.

      Алина присела в старое соломенное кресло и попыталась собраться с мыслями. Конечно, на фоне того, что случилось, было бы очень странно заводить деловой разговор. А именно за этим она сюда и приехала. Причем разговор предстоял очень серьезный, и уж, конечно, для этого требовалось присутствие мужа Марины. Но даже завтра, когда он явится, можно ли будет коснуться нужной темы?

      Дело касалось дачи – именно этого дома, где сейчас находились сестры. Алина долго не могла решиться и поставить вопрос ребром, а проблема тем временем становилась все более сложной. Она и сама понимала, что затягивать дело нельзя, но все никак не могла собраться с силами… А драгоценное время уходило.

      Этот дом – точнее, половина большого деревянного дома – когда-то принадлежал сестре их матери. Тетка выстроила его вместе с мужем, много лет назад. Детей у супругов не было, и поэтому племянницы долго считали дом своей собственностью – ведь летом, приезжая на дачу, они властвовали тут безраздельно. Время шло, муж тетки умер, сама она часто болела. Когда обе сестры стали совершеннолетними, а тетка уже большую часть года проводила в больнице, дом попросту заперли, за дачей никто не ухаживал. А затем тетка составила завещание, отказав дом в равных долях обеим сестрам. Марина тогда была еще не замужем. Тетка умерла через полгода после ее свадьбы, больше всего расстраиваясь оттого, что так и не успела дождаться внуков. Она говорила «внуков», потому что привыкла считать сестер своими родными детьми.

      Как-то само собой получилось, что Василий, муж Марины, немедленно взял деревенское хозяйство в свои руки. Он занимался ремонтом, возился на участке, проводил тут почти все свободное время. Его дети также считали дом своим – говорили «наш дом», «наша дача». И очень бы удивились, узнав, что это не вполне «их дом». Да и помнила ли об этом их мать?

      А Алина именно собиралась напомнить. Все эти годы она и сама не вспоминала, что