Трудно допросить собственную душу. Анна Малышева

как страшно, смертельно устала. Вчера весь день металась, ночью не спала, с утра… Она болезненно поморщилась. Надо было совсем потерять надежду, чтобы пойти к этой девушке. Она опозорилась. Наверное, та сейчас смеется над нею. Муж пропал. Очень смешно. Первая жена может смеяться сколько угодно. Они поговорили вполне вежливо, но что таилось за этой вежливостью – Анна хорошо знает. Девушка красивая, очень красивая. Она просила, чтобы Анна позвонила ей, если Олег объявится. Олег сейчас приедет, звонить будет сложно. Если звонить, то сейчас. Анна боролась с собой. Она не хотела больше слышать голос той девушки, не могла его слышать. Да, Олег где-то пропадал этой ночью, но это дело только двоих – мужа и жены. А она подняла такую панику, обзвонила всех его знакомых, пошла к его первой жене… Он где-то пропадал, но сейчас вернется. Сказал: «Не думай дурного!» Она не думает. Он ее любит. Она знает, иначе он не развелся бы с девчонкой. Одно воспоминание по-прежнему мучило ее. Да, тогда в первый раз, в спальне, она испугалась, когда закрыла глаза. Что она почувствовала? Механику. Механический секс, гимнастика, технологический процесс… Его страстный взгляд, когда он ее раздевал, его горячие руки… И вдруг – такой холод. Нет, он сделал все, что полагалось делать мужчине в такой ситуации, выполнил задание. Она даже застонала, вспомнив это. Да, ей было очень больно. Но только когда она закрывала глаза. Стоило их открыть – она видела его, сходила с ума от счастья, все было так замечательно. И потом она никогда не закрывала глаз. Он гасил свет, когда они ложились в постель, и смотреть в общем-то было не на что. Но она все же не закрывала глаз.

      На кухню пришла Алиса, попросила есть. Анна встала, достала из холодильника кастрюльку с тушеным мясом, стала механически чистить картошку. Алиса не уходила, отиралась рядом. Анне стало больно за дочь. Она совсем перестала уделять ей внимание. Раньше было не так. Раньше был еще Павел. Он возился с девочкой целыми днями, когда не был занят на работе. Дочь и отец были даже ближе, чем дочь и мать. Девочка была веселой, хотя немного застенчивой, всегда плохо сходилась с чужими. Вот и с переменой школы возникло столько проблем! Совсем рядом с домом была очень хорошая школа с углубленным изучением английского, но туда Алису не удалось устроить. Устроили ее в школу обычную, подальше от дома. Олег сам вызвался каждый день возить ее туда и обратно. Анна так надеялась, что эти ежедневные поездки сблизят их! Но Алиса по-прежнему держала себя как чужая в доме – сразу уходила в свою комнату, не разговаривала с Олегом, разве что отвечала на его вопросы, чтобы не быть грубой. И от матери совсем отдалилась. В присутствии Олега слова из нее не вытянешь. Нет, Алиса не упрекает мать, ничего ей не говорит, не говорит даже, скучает по отцу или нет… Она просто молчит, сидит у себя в комнате, а у Анны болит за нее сердце. Вот и сейчас, когда Алиса стояла рядом, Анна ощутила такое острое чувство вины, что против своей воли спросила:

      – Тебе что, совсем тут плохо?

      Удивленный взгляд серых глаз, какой-то дымчатый взгляд