Волчий камень. Петр Заспа

и пробуя на вкус новое слово, повторил Муну. Теперь, посчитав, что церемония знакомства состоялась, он потрусил по тропе.

      Бруно бежал сзади, сохраняя дистанцию в полтора метра. Туземец, оглянувшись и заметив, что для белого человека совсем не тяжело бежать рядом, заметно прибавил темп. Для него это был естественный способ передвижения по джунглям.

      Тропа то исчезала вовсе, то переходила в широкие, затопленные разлившимися ручьями поляны. Свисавшие лианы путались под ногами, колючие ветви били по лицу и царапали кожу, оставляли красные полосы на теле.

      Так они бежали уже больше часа. Бруно не чувствовал боли, хотя ноги кровоточили, правое колено было разбито и заметно почернело. Не было и одышки от изнурительного бега. Тело теперь само задавало собственный ритм, выжимая из мышц предельную нагрузку.

      Неожиданно Муну остановился как вкопанный. Бруно едва не врезался в его спину.

      Лицо туземца исказилось гримасой животного ужаса. Перестав дышать, он смотрел загипнотизированным взглядом перед собой. На поваленном стволе, преграждавшем им дорогу, сжавшись для прыжка, замерла огромная пятнистая кошка. Поблескивая зелеными глазами и выпустив черные когти, она нервно покачивала хвостом.

      Запоздало взорвалось в голове ярким огненным шаром чувство опасности. Бруно замер. Доверившись интуиции туземца, он прекратил прощупывать окружающее пространство, сосредоточившись на созерцании глубин собственного мозга. И теперь, впервые за последнее время, пребывал в растерянности, не зная, что предпринять. Не было времени классифицировать животное и обдумать меры противодействия. Секундный выигрыш во времени объяснялся легким замешательством зверя из-за того, что их было двое. Будь сейчас Муну один, лежать бы уже ему в траве с разорванным горлом. Но решение хищник уже принял, вздулись мышцы под пятнистой кожей. Обнажились белые клыки. Глаза сверкнули зеленой злобой.

      Время для Бруно будто остановилось. Все! Сейчас могучая пружина из стальных мышц бросит пятнистую машину убийства им на грудь. Уходили последние доли секунд, а Бруно по-прежнему не знал, что делать. Как завороженный он смотрел в горящие хищной яростью глаза.

      Дальше все произошло само собой. Стремясь опередить хищника, в голове проснулась неведомая сила. Импульс опасности увеличился на порядок, превратившись из огненного шара в полыхающее пламя, и, умело отраженный, будто зеркалом, стремительно рванулся в сузившиеся зрачки зверя.

      Хищник замер. Звенящие от напряжения мышцы свело судорогой. Огонь в глазах погас, сменившись тусклым мерцанием страха и удивления. Не поняв откуда, но явно почувствовав угрозу своей жизни, зверь вжался в ствол дерева, с тревогой озираясь по сторонам. Утратив всякое желание охотиться, он прыгнул, пролетел мимо окаменевшего Муну и исчез в прогнувшихся ветках кустарника.

      Бруно шумно выдохнул, чувствуя, как затихающими волнами колышется, успокаиваясь, его мозг.

      Взгляд туземца теперь излучал благоговение. Он рухнул лицом в трав