Французский сезон Катеньки Арсаньевой. Александр Арсаньев

для такого лопуха, как ваш Дмитрий, – улыбнулся Петр.

      – Более, чем странно, – согласилась я. – Придется узнавать все самой. Хорошо, что на этот случай я оставила себе лазейку.

      – О чем это вы, Катенька? – подозрительно прищурился Петр Анатольевич. – Интуиция подсказывает мне, что кое-что вы мне не рассказали. И это кое-что – если не ошибаюсь – едва ли не самое главное…

      – Не знаю, – задумалась я, – может быть, вы и правы…

      – Так что же это?

      – Какие у вас планы на сегодняшний вечер, вернее, на сегодняшнюю ночь?

      – Вы меня пугаете, – сделал страшные глаза Петр Анатольевич. – Вы хотите назначить мне свидание?

      – Да, причем в полночь и разумеется на кладбище… – пошутила я. – Да нет, Петр Анатольевич, все гораздо проще, просто я хочу вернуть покойному его шаль… или кому она там принадлежит?

      – Вы собираетесь проникнуть в дом? Ночью? Каким же образом?

      – У меня такое впечатление, Петр Анатольевич, что вас сегодня подменили, с каких это пор вас стали волновать такие мелочи? Благоразумие никогда не было вашим коньком – уж не начинаете ли вы стареть?

      – Ни в коем случае, моя старость, как у Кащея бессмертного – на кончике иглы, а игла та в яйце…

      – Вы собираетесь рассказывать мне сказки?

      – Нет. Но кое-что рассказать, видимо, придется.

      – Да? И что же это такое?

      – Похоже, я могу вам сказать, кто кроме вас сегодня пытался попасть в гости к покойному…

      – Если вы с помощью этой наглой лжи надеетесь выманить у меня еще бутылку коньку, то у вас этот номер не пройдет.

      – А если это не ложь?..

      – Тогда… разрешите пригласить вас на чашечку кофе.

      Разговор мы продолжили за столом. И коньяком мне все-таки пришлось пожертвовать.

      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

      – Там происходило что-то странное, – загадочным голосом начал Петр Анатольевич, когда мы перекусили, и наступил черед кофе и разговоров.

      – Нельзя ли поконкретнее? – попросила я, зная манеру Петра Анатольевича начинать издалека. Чем значительнее для собеседника была информация, тем дороже он всегда стремился ее продать.

      – Можно, – неожиданно легко согласился он. Видимо, рюмка старого коньяку, которую он выпил за минуту до этого, сделала свое дело, а может быть, просто решил ради разнообразия изменить любимой привычке.

      – Не успел я проводить вас глазами и устроиться поудобнее в карете, как мое внимание привлекло какое-то движение перед домом. Предположив, что это вы по какой-то причине отказались от своих намерений и возвращаетесь в карету, я едва не выскочил под дождь, но в этот момент понял свою ошибку.

      – Это была не я?

      – Это были не вы. И даже не человек…

      – О, Господи, корова что ли? – с подозрением спросила я.

      От Петра Анатольевича можно иной раз ожидать чего угодно. Даже подобной шутки. С него станется.

      – Я не совсем правильно выразился. Но те фигуры, что я увидел возле дома, были слишком маленькими для взрослого человека.

      – Так