Продолжение путешествия. Александр Арсаньев

вид мой приятель не потерял присутствия духа. Я пригласила его в гостиную, и к возмущению Алены приказала принести ему коньяку.

      – Весьма своевременная мысль, – одобрил он мое распоряжение.

      Я ожидала услышать от него какую-нибудь совершенно невероятную и не слишком правдоподобную историю, но первые же его слова заставили меня отнестись к его визиту с чрезвычайной серьезностью.

      – Люси, насколько я понимаю, оставила на свободе несколько хамоватых поклонников.

      Меньше всего я ожидала услышать от него это имя, поэтому не смогла скрыть своего изумления.

      – Что вы сказали? Люси? Почему вы вспомнили о ней?

      – И не хотел бы, но пришлось, – довольный произведенным эффектом, во весь рот улыбнулся Петр. И тут же сморщился от боли. Улыбаться ему пока явно не стоило. – Если я не ошибаюсь, то именно ей я обязан этим украшением.

      Его рука в некогда безукоризненной, а теперь со следами крови перчатке коснулась заплывшего глаза.

      – Почему вы так решили?

      – Джентльмены сами сообщили мне об этом, в весьма гнусных и не слишком парламентских выражениях.

      – Бога ради, – взмолилась я. – Что с вами произошло? Прекратите шутить. Что за глупая привычка.

      Петр внял моим словам и стал совершенно серьезным, насколько он умел таковым быть. То есть не перестал играть словами и постоянно острить, но во всяком случае проделывал это уже с достаточно серьезным видом. Тем более, что к тому времени Алена все-таки принесла ему коньяк, а к этому напитку он относился чрезвычайно серьезно.

      Не прошло и нескольких минут, как я узнала суть дела. Петр возвращался под утро с очередной холостой пирушки, когда на него напало несколько дюжих молодцов. Сначала они колотили его молча, и Петр принял их за обычных грабителей. По возможности защищался и даже нанес парочку точных ударов в ответ. Но это настолько разозлило нападавших, что они начали орать истошными голосами. И некоторые из выкрикнутых ими в пылу потасовки фраз оказались весьма любопытными.

      – Переводя с площадной брани на более или менее изящную словесность, – пояснил Петр Анатольевич, – они не одобрили моего участия в аресте нашей общей знакомой, и пообещали повторить свое неодобрение в доступной их пониманию форме, если я в тот же час не отправлюсь к вам и не сообщу о нашей с ними беседе. Проще говоря, – закончил Петр совершенно серьезным голосом, – это месть и угрозы. И не только мне, но, увы, и вам, Екатерина Алексеевна. Хотя я и не думаю, что это повод для серьезного беспокойства…

      – А вы знаете, – перебила я его, – что вот уже несколько дней Люси на свободе?

      На этот раз торжествовать могла уже я, поскольку выражение лица Петра, во всяком случае, его правой половины, так как левая в силу своего состояния не могла выражать ничего, свидетельствовало о том, что мне удалось поразить его не в меньшей степени, чем ему меня некоторое время назад.

      – То есть как это «на свободе»? – не поверив своим ушам, переспросил он. – Ее освободили?

      – Она сама себя освободила. И,