Измайловский парк. Ирина Лобановская

Терпение и выдержка у нее были редкостные, и потому она задержалась на этой работе на износ надолго. И вся ее жизнь оказалась узлом завязанной на таком тяжелом труде. Личная линия не рисовалась даже в мечтах, и мать нередко вздыхала, жалостно поглядывая на дочь.

      – Галочка, что же ты никуда не сходишь, не погуляешь? Ни в кино, ни в театр… С подругами, друзьями…

      – Да некогда, – лукавила Галина. – Работы много, больных все везут и везут.

      – Это будет всегда, – логично отзывалась мать. – А жизнь, доченька, одна, и она очень быстро проходит, прямо-таки пролетает. Года проскальзывают между пальцами, – открывала дочери азбучные истины. – Тебе замуж пора. – И опять шумно вздыхала.

      Галя делано улыбалась. Эти улыбки на родителей и на публику стоили ей немалого мужества и актерского мастерства.

      – У всех своя пора. Тут нет никаких закономерностей и традиций.

      Иногда поздними вечерами Галина с пристрастием следователя рассматривала себя в большом зеркале. Так… Фигура вполне ничего себе, хотя несколько полновата, на любителя. Но многие мужчины любят пышечек. Светло-коричневые глаза. Довольно красивые… И нос прямой, без загибонов. Чего ж им боле?.. Этим мужчинам…

      На самом деле Галя догадывалась, в чем дело. Характер ей достался с выкрутасами. Причина в нем одном. Галина, как говаривал братец, выросла чересчур нравственной и на легкие отношения не соглашалась. Пыталась найти в людях десятиметровые глубины, интересные черты, настоящее содержание. А люди – как книги. В редкой отыщешь для себя подлинный смысл и понимание жизни.

      Неудачный болезненный опыт любви у Гали уже был. И она не хотела обжигаться снова. Как врач Ожогового центра, отлично представляла, что такое ожоги, как долго и трудно они заживают и какие рубцы оставляют на телах и в душах.