Ученик. Евгений Малинин

так страшно на меня зашипела, – на глазах у нее выступили слезы.

      – Ну-ну, не надо бояться, – улыбнулся я и открыл дверь. Леди по-прежнему лежала на спинке кресла и, казалось, дремала.

      Я шагнул в комнату и опустил Ваньку на пол. Лаэрта с любопытством разглядывала комнату у меня из-под руки. Кот тряхнул ухом и медленно отправился оглядывать наше жилище. На столике рядом с тазом стояла большая миска с густой сметаной и блюдце, до краев наполненное молоком.

      Повернувшись к девушке, я непроизвольно поднял руку и погладил ее по светлой головке.

      – Все в порядке, Фея. Спасибо тебе за молоко и сметану.

      Она вспыхнула и, отступив на шаг, уставилась своими лазоревыми глазами мне в лицо.

      – Почему ты так меня назвал?

      Я смутился.

      – Ну, ты просто очень похожа на фею, как я себе ее представляю.

      – Так ты фей не видел?

      – Да нет. Пока не приходилось.

      Она, опустив глаза, пробормотала:

      – Если тебе что-нибудь понадобится, позвони, – повернулась и, не поднимая глаз, направилась к лестнице.

      Я закрыл дверь и тут же услышал:

      – Как не стыдно дразнить детей? – Леди подняла свою головку.

      – Как не стыдно пугать детей? – ответил я. – Вот стала бы Лаэрта заикой, что бы я делал?

      – Я думаю, что ты тогда бы тоже стал заикаться, – не упустила момент Леди. И тут же строго добавила: – А что бы, интересно, ты стал делать на моем месте? Заходит, миски на стол и ко мне. «Ах красота… ах красота». Красота – так стой и любуйся. А она хвать меня и на себя примерять. Что же, мне ждать, когда она меня у себя на поясе узлом завяжет? – Леди возмущенно помолчала и довольно добавила: – Зато, когда я зашипела, она через секунду была за дверью.

      Я, улыбаясь, переложил блюдечко с молоком на сиденье кресла, а миску со сметаной поставил на пол рядом с кроватью. Ванька, разглядывавший до этого с подоконника улицу, быстро спрыгнул на пол и помчался к миске. Обнюхав содержимое, он с довольным урчанием заработал языком. Леди тоже спустилась со спинки кресла отведать своего молока.

      Стянув надоевшую кольчугу и рубашку и отстегнув пояс с оружием, я отправился к столику умываться. В кувшине, как я и ожидал, была вода. Налив воды в таз, я с удовольствием ополоснулся до пояса и, вытершись цветастым полотенцем, почувствовал, что полностью готов к ужину, несмотря на двухнедельную щетину и отсутствие расчески. Приоткрыв дверцу, я заглянул в туалет. Посередине маленькой, полтора на полтора метра, комнаты стоял огромный, совершенно необъятный фаянсовый ночной горшок, напоминающий приличный бочонок. Я осторожно заглянул внутрь. Горшок сиял чистотой, но никаких следов водопровода и канализации не было и в помине. Я недоуменно почесал в затылке. Это сколько же надо съесть, чтобы наполнить такой горшок. И кто же выносит его содержимое, надеюсь, не Лаэрта.

      Я покинул загадочную уборную и, натянув рубашку, сказал:

      – Так, ребята. Я, пожалуй, тоже пойду перекусить. К вам теперь вряд ли кто заглянет, но все-таки ведите себя поспокойнее. Я постараюсь