Чертова ловушка. Ирина Щеглова

и с невесты фату сорвала, та и хлопнулась замертво. Врача вызвали, туда-сюда – а она уж отошла.

      – Кто? – не поняла Ксюха.

      – Да невеста Славкина, – с досадой бросила Наташа, – а потом она из гроба пропала…

      – Как пропала?! – Ксюха даже про ухо забыла.

      – А так! Никто не знает, как! Только с той поры Славка запил и все время на реку ходит, когда в одиночку, когда с товарищами.

      Ксюха вспомнила компанию угрюмых пьющих парней на берегу реки. Может, там и был этот Славка?

      – Так что с Хавронихой у нас никто не связывается, себе дороже, – добавила Наташа.

      – Да, но там же с ней остался этот, Игнат Палыч, – напомнила Ксюха, – значит, не все ее боятся?

      – Палыч – это совсем другое дело, – вздохнула Наташа, – он сам по себе. И еще неизвестно, кто из них кого посильнее будет.

      – Что ж, выходит, он нас спас?

      – Нужны мы ему! – невесело усмехнулась Наташа. – Так, случай…

      – Наташ, ты все время говоришь загадками, объясни мне все наконец! – взмолилась Ксюха.

      Наташа открыла было рот – и тут же вновь закрыла, уставившись на краешек солнца, поднимавшегося из-за горизонта.

      – Блин, мать скоро проснется! Я побегу, а? Ты иди домой, лед к уху приложи, может, все обойдется…

      И Наташа быстро перемахнула через забор и побежала к своему дому.

      Расстроенная Ксюха постояла, держась за ухо, и поплелась к себе.

      Глава 5

      Порча, сглаз и другие неприятности

      Из зеркала на Ксюху смотрела заплаканная растрепанная девчонка. Правое ее ухо опухло и покраснело, причем краснота распространилась уже на висок и щеку. Девочка осторожно ощупала его. Многострадальное ухо горело, кое-где на нем остались следы запекшейся крови. Ничего хорошего. С таким ухом невозможно показаться ни бабушке, ни родителям.

      Хорошо, что еще очень рано и бабушка спит.

      Ксюха, стараясь не шуметь, нашла в аптечке перекись водорода и промыла глубокие царапины на коже. Наскребла в морозильнике льда, приложила к уху, тихонько заскулила от боли. Лед быстро таял, а запасов его не было. Ксюха налила воды в формочку для льда, поставила ее в морозилку и туда же положила мокрое полотенце.

      В ухе дергало и стреляло, боль отдавала в голову. Лед, как назло, не замерзал. Пришлось ей удовлетвориться холодным полотенцем. Ксюха обвязала голову и решила пока полежать, авось все пройдет, а бабушке она что-нибудь соврет – мол, упала, ударилась…

      Едва ее голова прикоснулась к подушке, как Ксюха провалилась в сон. Она шла сквозь пламя, было очень жарко, языки огня лизали ее кожу, трещали волосы, было нечем дышать. Ксюха попыталась кричать, но дым набился в горло, и она поняла, что умирает…

      А пламя безжалостно наступало, оно хватало Ксюху раскаленными руками, перекидывало ее с ладони на ладонь, играло ее сожженным телом, как мячиком… Вот языки пламени всколыхнулись, сплелись, вспучились огненным пузырем, и приблизилось к умирающей Ксюхе гигантское лицо: тонкогубое, ухмыляющееся, глаза – искры, волосы огненными змеями вьются, и не лицо это