Планета битв. Сергей Волков

рявкнул Лиссаж, давая волю накопившемуся гневу. – Вы сами не можете разобраться, Мюррей? Обязательно нужно тревожить коменданта… тьфу ты, мэра, по пустякам?

      Детина вытянулся во фрунт, окаменел лицом и гаркнул:

      – Прошу простить, сэр! На трупе ожерелье посланника, сэр! И тубус с адресацией, сэр! Получатель – Государственный канцлер, сэр! Печать на тубусе сломана! Разрешите идти, сэр?

      Клим с Цендоржем переглянулись. Лиссаж выругался…

* * *

      Он лежал на каменной плите, распухший, безобразный. Жутко розовел объеденный падальщиками безглазый череп. В воздухе висел густой смрад. Клим сглотнул вставший в горле ком и шагнул к мертвецу. Цветные камни на шнурах, кожаный тубус, сломанная печать, мокрые сморщенные ремешки… Сомнений быть не могло – этот человек при жизни входил в гильдию посланников Горной республики. Почти наверняка Елисеев знал его, делил пищу, сражался плечом к плечу с хрустальными червями. И вот теперь он превратился в бесформенную тушу, покрытую темными пятнами.

      В морге, длинном сыром подвале, было довольно прохладно. Лиссаж в дверях негромко переговаривался с двумя стражниками. Цендорж с интересом рассматривал пустые полки. Скучающий врач покачивался с пятки на носок, заложив руки за спину. Клим протянул руку и расправил пергаментный клочок с адресацией. Да, все верно – покойник нес послание для Государственного канцлера. Кто же вскрыл тубус? Почему тело гонца оказалось на утлом плотике посреди реки? Какая драма разыгралась в ее верховьях?

      – Что вы намерены предпринять, господин уполномоченный? – Голос Лиссажа заставил Клима вздрогнуть.

      – Не разбив яйца, не сделаешь яичницы, – вздохнув, ответил Елисеев, открыл крышку тубуса и вытащил скрученный в трубку лист. По влажной бумаге ползали черные слизни. Буквы слегка расплылись, но текст читался.

      – Возможно, вы правы, хотя я бы все же постарался доставить это письмо адресату. – Лиссаж выпятил подбородок. – Дура лекс, сэд лекс…

      – У нас мало времени, – буркнул Клим, вчитываясь в ровные строчки. Он почему-то уже знал, что послание не несет в себе ничего хорошего. Но действительность оказалась гораздо суровее всех его предчувствий. Елисеев перечел текст дважды, прежде чем нашел в себе силы обернуться и посмотреть на мэра Каменного форта.

      – Вы… – Голос дрожал. – Вы тоже… Прочтите. Вы должны знать.

      Лиссаж взял лист, впился глазами в строчки – и побледнел. Цендорж, почувствовав неладное, приблизился, засопел над ухом мэра.

      – Карантин. – Клим выговорил это слово с отвращением, точно стряхивая грязь с одежды. – Полный всеобщий карантин. Закрыть торговлю. Выставить блокпосты на дорогах. И…

      – И сжечь тело, – закончил за него Лиссаж. Он не глядя положил бумагу на полку и добавил: – Хотя нам это уже не поможет. Норман! Вы слышали? И через полчаса предоставьте мне отчет обо всех имеющихся у нас медикаментах!

      Скучающий в сторонке врач открыл было рот, чтобы что-то сказать, но мэр жестом приказал ему молчать.

      – Нужно срочно