Объект «Зеро». Сергей Волков

мог бы назвать это адом, но это не будет правдой, ибо ад с его мучениями – выдумка человеческого разума, а то, что произошло с нами, никакой человек придумать не в силах…

      – Не дрейфь, браток! – Циклоп легонько хлопнул меня по плечу.

      – Я не… Сколько тут… нас?

      – С полмиллиона, я прикидывал уже.

      Помолчали. Наконец Циклоп шагнул вперед:

      – Ну что, пошли, что ли. Тебя звать-то как?

      – Клим, – машинально ответил я и, чтобы отвлечься от мрачных мыслей, да и из уважения, тоже спросил: – А тебя?

      – Меня? Ну, зови Лускусом. Это погоняло такое, типа…

      Я молча кивнул, но про себя усмехнулся – уж очень не вязалось латинское «Одноглазый» с люмпенским словечком «погоняло».

      Одно радовало – стояла прямо-таки курортная теплынь, от нагретых Эос камней шел ощутимый жар. Спустившись с бугра, мы очутились среди множества людей, по большей части одетых в такие же, как у Циклопа, желтые робы. Многие спали, некоторые играли в карты, кто-то просто сидел, бездумно глядя в небо. Меня поразило, что несколько десятков, а может, и больше сотни тысяч мужчин, а в основном вокруг были мужчины, ничего не делают ни для собственного, ни для чужого спасения.

      Между тем в броуновском движении людских масс на равнине возникла некоторая упорядоченность.

      – Это чегой-то там? – заинтересованно пробормотал Циклоп-Лускус, вытягивая шею. – Ага, никак начальство какое-то… Клим, у тебя два глаза, погляди-ка, что там такое?

      Я всмотрелся, сощурив глаза.

      – Темно-синие мундиры, человек двадцать. Военно-Космические силы, полетная группа. Наверное, уцелевшие члены экипажа. С ними толпа. Ничего не пойму… Ряженые, что ли? В простынях каких-то… Пошли поближе!

      Лускус в ответ криво дернул ртом.

      – Поспешай медленно, браток. Они сами сюда придут. Странно, что без конвоя…

      Я хотел спросить, о каком конвое идет речь, но не успел – среди желторобников началось шевеление, и вскоре на вытянутой площадке, свободной от обломков модуля и камней, появились те, про кого Лускус сказал:

      – А вот и авторилы засуетились.

      Слова эти – «конвой», «авторилы» – вкупе с желтыми робами и странноватым поведением их обладателей навело меня на определенные мысли.

      – Погоди, э-э-э… Лускус, так вы что, заключенные?

      Он усмехнулся:

      – Уж не комсомольцы-добровольцы. А ты не знал, что ли? Да весь транспорт набили нашими под завязку! Тут и пленные солдаты Коалиции, и уголовники, и ссыльники, и выселенцы. Монгольский мятеж в конце войны помнишь? Все тут, с семьями. Куда девались «свободные шотландцы», знаешь? Тоже тут. А Корпус спасения знаешь как формировался? Пацифистам предложили – или на военные заводы, или каналы рыть в Сахаре, или сюда. Многие согласились.

      – Ты тоже заключенный?

      – Тоже, – коротко ответил Лускус и пихнул меня локтем: – Гляди!

      На площадку, где собралось несколько сотен желторобников, вышла группа людей в синих