Der Kamerad. Виктор Улин

колыхались в мутной воде между матерью и ее собеседницей.

      Азохенвей и зайгезунд, – подумал я и погрузился с головой, потому что солнце довольно сильно припекало мою намечающуюся лысину.

      Под водой все сделалось мутным и загадочным. Мои собственные ноги расплывались, камешки на дне, оживленные игрой волн, казались живыми существами. И даже длинные зеленые шнурки собственных плавок, колышущиеся в воде, казались щупальцами морского змея, нежно обнимавшего меня и даже что-то обещавшего. Я просидел так, насколько хватило воздуха.

      А вынырнув, сразу услышал корявое, хоть и невероятно мелодичное:

      – Йа тееба лу-ублу!

      Передо мной покачивался довольно красивый турок средних лет.

      Видимо, отчаявшись найти кого-то на поверхности, он принялся искать под водой. И увидев меня, заранее встал на стражу, чтобы произнести эту фразу, как только я вынырну. Мне стало жако турка; бедняга так старался, ведь снаружи не разберешь, кто погрузился, а я сделал ему облом.

      – Leider, ‘ch bin keine Maedchen, – довольно дружелюбно ответил я.

      Турок, рассмеявшись над собой, быстро-быстро что-то проговорил.

      Видимо, извинялся. Или хотел сказать, что он ошибся, а на самом деле не имел в виду ничего дурного. Или жаловался на жизнь, вынуждавшую его ловить женщин в прибрежной воде. Мне показалось, в его речи несколько раз промелькнуло слово «алла». Скорее всего, бедняга просто божился. К сожалению, турецкий был одним из немногих языков, на котором я практически не знал ни слова.

      – Бисмилля ир-Рахман Рахим, – сказал я и снова нырнул.

      Вынырнув, не увидел ни турка, ни рыжей мамаши. Наверное, меня отнесло волной. Или унесло их. Или и то и другое. Зато передо мной, словно ниоткуда, возник Ибрагим.

      Волосатый пожилой турок, невероятно загорелый и седой, в неизменной красной шапочке-педерастке, он содержал рыбный ресторан «Интернациональ» на углу улицы, ближайшем к нашему отелю. И день-деньской сновал по пляжу, выискивая клиентов.

      Английского он практически не знал, что мешало полноценному общению с русскими туристами, среди которых языком Шиллера и Мюллера владел один из ста. И случайно познакомившись со мной в первый день, он изо всех сил поддерживал знакомство.

      – Привет, как дела? – осведомился Ибрагим.

      – Спасибо, нормально, – кивнул я.

      Ведь у меня в самом деле все было нормально.

      – Почему ты не пришел ко мне вчера? Я тебя ждал.

      – Я пил с друзьями, – честно ответил я. – War sehr besoffen…

      – Ты мог бы выпить и у меня, – возразил турок.

      И тут же добавил, посмотрев на мой браслет:

      – Для тебя, разумеется, это было бы абсолютно бесплатно. Рекламная акция. Ты мог бы выпить и поесть вкусной рыбы…

      – Sehr gut, – кивнул я. – Обязательно приду сегодня.

      Этот диалог приходил между нами каждый день. Сразу оценив мои знания языков и способность к общению, Ибрагим усиленно приглашал меня работать у него. Служить кем-то вроде зазывалы и переводчика одновременно. Предприимчивый турок не только содержал ресторан