Небо сквозь жалюзи. Дарья Панкратова

какую только удалось найти, отправлялись в дом на Черной речке. Живописный вид компании иногда даже пугал прохожих. Добравшись до квартиры, все засучивали рукава.

      Макс проделал поистине гигантскую работу. Вся мебель либо разбиралась на части после развинчивания шурупов и вытаскивания из нее гвоздей, либо аккуратно разрубалась топориком и доводилась почти до состояния дров.

      Главным плюсом мебели, доведенной до такого состояния, была, разумеется, не возможность бомжей близлежащих окрестностей без проблем развести костер и согреться теплом догорающих деревянных остовов, а то, что в подобном виде допотопные шкафы и стулья запросто транспортировались с третьего этажа к помоечной цитадели.

      В те редкие минуты, когда Агата не таскала полированные «дрова» по лестнице, она варила яйца вкрутую и сосиски, поглощаемые потом всей троицей с черным хлебом и с большим аппетитом. На финальном этапе транспортировки мебели к ним присоединился Максов приятель, и они все вместе, засучив рукава, снесли остатки досок на помойку.

      Агата со странным удивлением взирала на освободившееся пространство. Старые, уже никуда не годные книги, оставшаяся от родственницы одежда, всякие ненужные мелочи были выброшены еще до того, как «чернорабочие» начали крушить меблировку.

      Агата сохранила лишь найденные в серванте черно-белые фотографии. Бережно завернув их в полиэтиленовую пленку, оставила в кладовке. Она хотела позже обязательно рассмотреть их подробнее. Там ведь могла быть и ее мама – в детстве, в юности, в зрелости; могла быть и сама Агата.

* * *

      – Карфаген должен быть разрушен!..

      С этими словами Макс тащил вниз по лестнице последние остатки былой меблировки. Они уговорили Агату выкинуть даже видавшую виды кухонную полку, даже облезший шкафчик из ванной.

      Агата сидела на корточках в центре комнаты и обводила взглядом последствия мебельной ликвидации.

      В квартире уже легко дышалось, а освобожденные решительно от всего помещения с непривычки казались необъятными.

      Дожевывая сосиску на булочке, в комнату зашел Макс.

      – Ну что? – весело спросил он.

      – А что? – переспросила Агата.

      – Самое страшное осталось позади! – сообщил Макс.

      – И что же впереди?

      – Самое интересное. Отныне можешь обустраиваться здесь, как захочешь.

      – А как хочу? – у Агаты начинался истерический смех.

      Макс развел руками:

      – Ну, мать, это только тебе решать. Делай, что хочешь. На что фантазии хватит. В случае необходимости, опять же, поможем…

      Фантазии Агаты хватило бы на обустройство доброго десятка квартир. Так, по крайней мере, казалось самой Агате. Но вот финансы не позволяли ей как следует обустроить даже одну-единственную имеющуюся в наличии квартиру.

      Вместе с ключами и адресом наследства мама передала Агате несколько тысяч рублей. Этого хватило на то, чтобы начать чуть приличнее питаться на работе, закупить продуктов на Яночкину кухню, а также разнообразить офисный гардероб кашемировой кофточкой и темным шерстяным кардиганом (чтобы было чуть теплее в полуподвальном помещении редакции)…

      –