Ради тебя одной. Иосиф Гольман

хлопали меньше, несмотря на то что он призвал народ к празднику и, как Ленин с броневика, указал рукой путь к светлому будущему. Люди, не теряя времени на аплодисменты, рванули к ангару.

      Ангар считался теплым, но тепло там было только готовой продукции – цветному металлопрокату, поэтому на длиннющих столах частоколом стояли бутылки с горячительным. Отдельно стоял детский стол, на котором вместо водки стояла фанта и были добавлены тарелки с наваленными на них недорогими конфетами. Кроме водки в огромном количестве наблюдались парящие, только что сваренные пельмени и традиционно вкусные горячие пирожки с начинкой не менее десяти видов. От одного запаха слюнки текли, но в дверях была некоторая заминка: на входе толпу фильтровали серьезные молодые люди, они же вели учет вошедших.

      – Двести шестьдесят три человека – с детьми, но без начальства, – доложил Кузьме крепкий коротко стриженный парень. Несмотря на погоду, он был в кожаной куртке, хотя в отличие от остальных стражей порядка повязки дружинника не имел. Впрочем, его и так признавали.

      – Лады, – принял рапорт Кузьма. – Детей накормите, вручите подарки (идея Глинского, но Кузьме она тоже понравилась) и – на автобус. Упившихся – в «пазик». Наберется с десяток – развозите по домам, сдавать только на руки. Врачиха пусть сидит до конца. Как закончится, подгоните автобусы. Если кто не влезет, ждать в караулке, под присмотром.

      – Все сделаем, Виктор Геннадьевич, не беспокойтесь.

      – Я не беспокоюсь, – тихо сказал Кузьма, а крепыш бригадир вдруг как-то сразу стал меньше ростом и побледнел. Кузьма, отлично знавший свое умение «производить впечатление», успокоил бедолагу: – Пока все ништяк. Но если будут проблемы…

      – Не будет проблем, Христом богом клянусь, – сразу осипшим голосом сказал парень.

      – Ну и ладненько, – подытожил Кузьма, вынув расческу и подровняв короткую седую стрижку. – Наши какие планы? – спросил он у Глинского, подошедшего со шведом.

      – Думал со всеми побыть, – сказал Глинский. – Но что-то не хочется.

      – Ты чем-то недоволен? – расстроился Кузьма.

      – Нет, – честно ответил Глинский. – Просто, может быть, ожидал слишком многого. А это всего-навсего большой пресс.

      – За шесть лимонов баксов, – уточнил Кузьма. – Всего-навсего.

      – Ничего-то ты, Кузьма, не понимаешь, – улыбнулся Глинский.

      – Куда уж нам, серым, – обиделся тот.

      – Да ладно тебе. – Глинский здоровенной дланью приобнял Кузьму за плечи. – Сделали – и хорошо. Можно о другом думать.

      Кузьма сразу повеселел:

      – Не хочешь здесь оставаться, давай махнем куда-нибудь.

      – Может, на Дальнее?

      – Оно небось уж застыло.

      – Ну и что? В домике – печка. Вода есть, жратву прихватим. За Вадькой заедем – и вперед.

      – А швед?

      – С собой возьмем.

      – Идет.

      Через час юркий «Сузуки» уже скакал по кочкам