Синий треугольник. Владислав Крапивин

уж, попался… – хмыкнул он (мысленно, конечно). В его тоне ощущалась снисходительность взрослого человека, который играл в шахматы с неопытным школьником и получил мат из-за нелепого и досадного зевка.

      – Теперь никуда не денешься…

      – По крайней мере до перепрыга, – добродушно согласился он.

      – До чего? – замигал я.

      – Кажется, я выразился с максимальной простотой, – сказал он с легким недоумением. – До пе-ре-пры-га. До момента, когда нити Всеобщей Координационной Сети поменяются местами. Неужели не ясно?

      – Напрасно ты иронизируешь. Мы ведь из разных… так сказать, сфер. Я не знаком с вашей терминологией.

      Он буркнул что-то вроде «извини».

      – Ты меня тоже извини. Я вовсе не хочу делать тебя заложником…

      Похоже, что он чуть-чуть хихикнул. В том смысле, что «попробовал бы…»

      – Я просто хочу, чтобы ты помог мне разобраться… во всем… – неловко объяснил я.

      – В чем вовсем?

      – Ну… в том, что вижу, но не понимаю. Я про свои сны.

      – У-у…

      В этом «у-у» была явная ирония.

      – Думаешь, я совсем тупой? – обиделся я.

      Синий Треугольник чуть шевельнулся (легко и щекочуще) у меня на ладонях.

      – Не совсем… но ты даже не понимаешь, что это не сны. Вернее, не понимаешь, что такое сны.

      – Вот и объясни… – Я решил не обижаться.

      – Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе общие закономерности многомерного континуума, где законы твоего пространства это лишь один из миллионного множества вариантов? А в каждом таком варианте еще многомиллионные разнообразности причинно-следственных и следственно-причинных (а также всяких других) связей… Честно говоря, я и сам не могу объяснить всего… Никто не может… Кроме Создателя.

      Мы помолчали. За окнами светлело, желтый фонарь погас. Видимо, было около четырех часов утра. Где-то коротко провыла милицейская сирена. Я вдруг испугался, что Синий Треугольник мне приснился, как и недавние лабиринты чужих пространств. Но он был тут, со мной. Я даже сумел разглядеть теперь что-то похожее на клок тумана размытой треугольной формы. Сквозь туман проступали мои растопыренные ладони. Я пошевелил пальцами (их кольнули электрические мурашки) и спросил с сумрачной неловкостью:

      – Но хоть на какие-то вопросы ты мог бы ответить?

      Он ответил, по-моему, излишне поспешно:

      – На какие-то – да. Конечно… Вот, например, недавно ты видел переплетение несинхронных вибрирующих линий, на пересечении которых желтые узлы пытались войти в резонанс с подтекстом симфонической поэмы Ростислава Галкина. Ты воспринял это лишь краем сознания, только внешнюю структуру, а если бы использовал, как ключ, теорию нейтральных чисел в применении к слабо искривленному пространству шестимерного уровня…

      – Подожди, будь добр, – перебил я, стараясь быть деликатным. – Давай… вот что. Недавно я с полной реальностью, с занозами на досках заборов и с прожилками на листьях тополей видел улицы… одного