Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат. Вера Камша

Четырех Дождей. Лавка «Поющая лилия». Хозяин знает, как будить нарциссы осенью, а лилии – зимой. Если он получит сонет, в котором упоминается жаба, он переправит его Алве. Если последние две рифмы будут «конца – сердца», Алва вернется. Если второе четверостишие начнется с «Он ждал», он вернется немедленно и без предупреждения. И еще. В личную королевскую охрану переведено несколько гарнизонных офицеров. В том числе Чарльз Давенпорт, сын генерала Энтони. Молодой человек в большой обиде на Алву, зато он вряд ли станет выполнять приказ, который напомнит ему об Октавианской ночи.

      – Вы часто посылаете цветочнику сонеты?

      – Нет. Именно поэтому они должны дойти. Запомните еще одно имя. Райнштайнер.

      – Бергер?

      – Да. Он проследит за Маранами.

      – Вам нужны мои извинения?

      – Нет.

      – И все же извините. За заломленные руки. Вы помните турнир в Гайярэ и свой сонет?

      Лионель помнил.

      4

      Маршала пришлось запереть в спальне. Он вопил и скреб по дереву когтями, норовя вырваться. Завтра служанка будет затирать царапины воском и ворчать. Луиза с досадой глянула на исполосованную руку и отодвинула засов.

      – Капитан Гастаки, входите.

      Кот взвыл, как сорок привидений. Вдова Арнольда Арамоны скривилась и посторонилась, пропуская его же жену. Зоя немедленно шагнула через порог.

      – Что с тобой? – в лоб спросила она. – Где этот скот?

      – Я его заперла. – Госпожа Арамона покосилась на царапины, те вовсю кровоточили.

      – В Закат кота! Ты в обиде. В большой обиде. Тебе больно. Кто этот скот?! Я до него доберусь… Это просто, пока есть дорога от тебя к нему. К обидчику, а она есть, пока болит. Ты только скажи, он у меня, якорь ему в глотку, покорячится! Урод поганый.

      – Не надо, Зоя. – Вот так родичей выходцам и скармливают. Под настроение. – Давай лучше…

      А что лучше? Святая Октавия, дожили! Чуть не предложила выходцу чашечку розового отвара. С вареньем.

      – Извини. Забыла, что… ваших не угощают, но сесть-то ты можешь?

      – Могу. От меня не сгниет. – Зоя бросила на стул шляпу. Отличную офицерскую шляпу, что не скрывала лицá и не отбрасывала тени. – Плохо всё! И становится хуже. Пожар во время потопа! Умные больно… Кто вас просил якорные цепи портить? Кто, скажи?! Теперь не поштормуешь, теперь лишь уходить, только не всем… Уже не всем! А то разнесете на ногах, как мухи. Мой говорит, чтоб я плюнула. Не твое, говорит, дело, но нельзя же так! В садке этом вашем нетронутых… как твоя дочка, как то дурище, что за мной скакало, знаешь сколько?! И чтобы они все разом… Не хочу!

      Не отбрасывающая тени гостья подалась вперед, Луиза невольно последовала примеру собеседницы, но Зоя отшатнулась:

      – Ты горячая! Мы уже раз с тобой ходили… Нельзя снова! Не трогай меня!

      – Я не трогаю.

      – Ты слушай! С этой вашей столицей… Уже скоро. Где пусто, туда течет, течет и топит. Если не пусто, оно возьмет. Не посмотрит кого, просто возьмет к четырем лунам! Ты видела. Так и будет, если не влезем! Ты хоть что-то сделала?!

      – Я