Танец меча. Дмитрий Емец

больницы жила, когда меня в семью взяли. В больнице – одноэтажный морг. Берешь лысую елку, и через крышу. А там другой деятель ловит и обратно. Так и летает елочка.

      Арей попытался себе это представить.

      – А там «нормальные люди» чего тебе сломали?

      – Мне ничего. Но один раз санитар в фартуке выскочил и ко мне. А тут дубина через крышу летит. По высокой траектории, с запасом. Я ему ору: «Елка!», а он ухмыляется. Ну потом перестал, конечно.

      – У тебя бывали счастливые моменты! – признал Арей.

      – Только не когда мы на башенный кран залезли, а сторож овчарку выпустил. На всю ночь. Она внизу носится, психованная такая, а мы спуститься не можем… Декабрь, пальцы мерзнут за железки держаться. Тогда у меня еще Добряк не завелся. Он бы прикрыл.

      Закончив есть курицу, Варвара присела на корточки и вытерла жирные руки о пса, уткнувшего морду ей в плечо. Осчастливленный Добряк, принявший это за ласку, попытался вымыть ей лицо мокрым языком и схлопотал средней силы боксерский апперкот.

      – Захлопни копилку, болонка! На опыты сдам! – велела ему Варвара и добавила еще пару слов.

      Нежность у Варвары была эпизодическая. Будь на месте Добряка песик поменьше, он месяцами не вылезал бы из-под кровати и даже до своей миски добирался бы короткими перебежками.

      Арей засопел, медленно багровея.

      – Опять этот свет! – взглянув на него, опередила его Варвара.

      Барон мрака вздрогнул.

      – Что ты сказала?

      – А ничего! Вас передразнила! Стоит мне рот открыть, вы шипите: «Опять этот свет!» Не нравлюсь? Пристрелите!

      Арей угрюмо молчал. Варвара стояла напротив прямая как стрела, воинственная, с высоко вскинутым подбородком – чем-то неуловимо похожая на самого Арея. И неважно, что он грузен – сходство залегало глубже внешней формы и относилось, скорее, к содержанию.

      – Я даже рта не открыл! – буркнул Арей, начиная злиться, что ему приходится оправдываться.

      – А пыхтеть зачем?

      – Пыхтеть?

      – А то нет? Не понравилось, что я ругаюсь? Одеваюсь не так? Ботинки мужские? Купите мне белое платьице и синий бантик!.. Черный, сгинь! Стань невидимкой!

      Добряк заскулил и полез прятаться под диван. Однако протиснулись только передние лапы и голова. Добряк застрял.

      Арей за заднюю лапу выдернул Добряка из-под дивана.

      – Остынь, Варвара! Никто тебя не трогает!

      Ощущая полную свою беспомощность и невозможность что-то объяснить или доказать, он грузно плюхнулся на диван. В прореху в носке проглянул большой палец с грубой кожей и желтоватым неровным ногтем. Впервые в жизни Арей ощущал, что не может решить проблему ударом меча – и это его сердило.

      Варвара подошла к зеркалу, огромному, чуть выпуклому, висевшему до ремонта на конце платформы станции «Арбатская». Дотащить его Варвара смогла только с помощью Корнелия. Навьюченный Корнелий всю дорогу отказывался быть грубой мужской силой и ворчал.

      Варвара стояла перед зеркалом и критически изучала свое отражение.

      – Ну и рожа!