Голова профессора Доуэля. Властелин мира. Александр Беляев

крана не открывать. У него… повреждены голосовые связки и…

      Поймав недоверчивый взгляд Лоран, он раздраженно добавил:

      – Как бы то ни было… я запрещаю вам. Будьте послушны, если не хотите навлечь на себя крупные неприятности.

      И, повеселев опять, он протяжно пропел на мотив оперы «Паяцы»:

      – Итак, мы начинаем!

      Лоран открыла краны.

      Первой стала подавать признаки жизни голова рабочего. Едва заметно дрогнули веки. Зрачки стали прозрачны.

      – Циркуляция есть. Все идет хорошо…

      Вдруг глаза головы изменили свое направление, повернулись к свету окна. Медленно возвращалось сознание.

      – Живет! – весело крикнул Керн. – Дайте сильнее воздушную струю.

      Лоран открыла кран больше.

      Воздух засвистал в горле.

      – Что это?… Где я?… – невнятно произнесла голова.

      – В больнице, друг мой, – сказал Керн.

      – В больнице?… – Голова повела глазами, опустила их вниз и увидела под собой пустое пространство.

      – А где же мои ноги? Где мои руки? Где мое тело?

      – Его нет, голубчик. Оно разбито вдребезги. Только голова и уцелела, а туловище пришлось отрезать.

      – Как это отрезать? Ну нет, я не согласен. Какая же это операция? Куда я годен такой? Одной головой куска хлеба не заработаешь. Мне руки надо. Без рук, без ног на работу никто не возьмет… Выйдешь из больницы… Тьфу! И выйти-то не на чем. Как же теперь? Пить есть надо. Больницы-то наши знаю я. Подержите маленько, да и выгоните: вылечили. Нет, я не согласен, – твердил он.

      Его выговор, широкое, загорелое, веснушчатое лицо, прическа, наивный взгляд голубых глаз все обличало в нем деревенского жителя.

      Нужда оторвала его от родимых полей, город растерзал молодое здоровое тело.

      – Может, хоть пособие какое выйдет?… А где тот?… – вдруг вспомнил он, и глаза его расширились.

      – Кто?

      – Да тот… что наехал на меня… Тут трамвай, тут другой, тут автомобиль, а он прямо на меня…

      – Не беспокойтесь. Он получит свое. Номер грузовика записан: четыре тысячи семьсот одиннадцатый, если вас это интересует. Как вас зовут? – спросил профессор Керн.

      – Меня? Тома звали. Тома Буш, вот оно как.

      – Так вот что, Тома… Вы не будете ни в чем нуждаться и не будете страдать ни от голода, ни от холода, ни от жажды. Вас не выкинут на улицу, не беспокойтесь.

      – Что ж, даром кормить будете или на ярмарках за деньги показывать?

      – Показывать покажем, только не на ярмарках. Ученым покажем. Ну а теперь отдохните. – И, посмотрев на голову женщины, Керн озабоченно заметил: – Что-то Саломея заставляет себя долго ждать.

      – Это что ж, тоже голова без тела? – спросила голова Тома.

      – Как видите, чтоб вам скучно не было, мы позаботились пригласить в компанию барышню… Закройте, Лоран, его воздушный кран, чтобы не мешал своей болтовней.

      Керн вынул из ноздрей головы женщины термометр.

      – Температура выше трупной, но еще низка.