Стопроцентная блондинка. Наталия Левитина

у меня в кроссовке дыра. Вода попадает, – сказал Антон.

      – Жаловались на Эдика, – сообщил майор. – Кормил девочек из старшей группы поганками.

      – Супергрибочками, – уточнил Эдик. – Угощайтесь, мэм. Пожалуйста, мэм. Благодарю, мэм.

      – Нужно собрать природный материал и завтра отнести в садик: листья рябины, дуба, березы, а также шишки, желуди, каштаны, побеги бамбука…

      – И дохлых гусениц, – добавил Антон. – У меня есть пять штук. Вот, смотрите.

      – …дети будут делать осеннее панно, – закончил майор.

      – Осеннее панно! Как трогательно, – вздохнула Мария. – Только где мы возьмем на ночь глядя желуди и каштаны?

      – Мама, ты зашьешь мне штаны? Или дай другие.

      – А в каких кроссовках я пойду завтра?

      – Господа, не толпитесь! Пожалуйте на фуршет! (Эдик.)

      – Мама, пойдем косить бамбук!

      – А что мы будем есть?

      – Маш, ты чего-нибудь успела сварить?

      – Алло, это девять-один-один. Что случилось, мэм? Убийство? Выезжаем! (Эдик.)

      Насте хватило трех минут. Через три минуты у нее перед глазами замельтешили черные мушки.

      Иметь детей вовсе не трудно.

      Одно удовольствие.

      – Знаете, – сказала Настя, – я, пожалуй, приготовлю вам изысканный ужин. Зря я, что ли, парилась на кулинарных курсах в «Ритце»? Так, что у нас в холодильнике?

      В холодильнике красовалась банка сцеженного Машиного молока и кусок сервелата. Зато в морозильнике нашлись четыре упаковки вареников.

      – Вареники с картошкой вас устроят?

      – Да-а-а! – закричали дети и майор, перманентно измученные голодом.

      – Вообще-то не рекомендуется употреблять в пищу замороженные продукты. Особенно детям.

      – Наши дети едят и не такое, – вздохнула Маша. – Этой осенью они съели полпесочницы и три тонны жухлой листвы.

      – Да? Ну, тогда я ставлю воду.

      Через десять минут изысканный ужин был готов.

      Глава 4

      Все на баррикады! (Вернее, на работу)

      Атмосфера чужой квартиры усугубляла Настины мучения. Требовалось чем-то заняться, чтобы избавиться от тоски. Но на работу она не ходила, попросив у Жоры Бердягина отпуск без содержания: не хотелось демонстрировать коллегам свою тотальную растерзанность.

      Оставался один выход – заглянуть к Марии. Настя практически переселилась к Здоровякиным. Маша не протестовала. Она тоже испытывала нехватку общения. Если Стасик и планировал стать великим оратором, он пока держал замысел в тайне. Сейчас Мария общалась с ребенком в одностороннем порядке – в лучшем случае он произносил загадочное слово «пррркххх».

      А у Насти обнаружилось замечательное свойство. Она не долго просидела на кухне, оповещая мир о жестокости Михаила Платонова. Вскоре она ощутила потребность занять чем-то руки. И с тех пор постоянно что-то делала. Даже если это было проявлением нервного тика – Маша только радовалась. Немного корыстно, разумеется.

      Квартира Здоровякиных еще не оправилась от переезда. Настя постепенно разобрала