Кейс. Доставка курьером. Наталия Левитина

к столу, схватила черный чемоданчик и ринулась к шкафу. Отодвинув влево створку и внедрившись между вешалок с одеждой, я обнаружила, как и обещал депутат, еще одну дверь. Нелегко, между прочим, оперировать конечностями, на одной из которых сидит дитё весом в тонну, а другая держит увесистый чемодан! Но я справилась – открыла дверь и проникла в другую комнату.

      Необходимость действовать вернула меня в чувство. Слезы высохли, тошнота отступила. Я была готова стать каскадером и совершить невероятный трюк, лишь бы выбраться из этого страшного дома.

      – Малыш, прошу, замолчи, – умоляюще прошептала я ребенку, целуя его в лоб и макушку. – Если ты будешь вопить, нас в два счета вычислят плохие дяди. Поймают и надают по мордасам. Но это лучший вариант. А в худшем случае нас пристрелят, как нежелательных свидетелей. Ну уж меня – точно. Ты же не хочешь, чтобы тетю Юлю грохнули? Как ты без меня доберешься до дому, а?

      Ребенок меня понял! Он замолчал. Наверное, я была убедительна.

      Мысленно сверяясь с указаниями, полученными от раненого депутата, я преодолела весь путь и очутилась у черного входа. Покрутив замок, осторожно открыла дверь. За спиной, в доме, продолжали перебрасываться короткими фразами налетчики, они шумели на лестнице и на втором этаже.

      Мы с младенцем выскользнули на улицу. Озираясь по сторонам, я рысцой побежала к конюшне. И уже увидела сквозь деревья спасительную калитку, как в страхе отпрянула: прямо к клеткам с барсуками направлялся один из захватчиков, огромный светловолосый парень в черной куртке. Совершив невероятное – тройной прыжок с ребенком и кейсом в руках, – я приземлилась за живой изгородью и сквозь ветки кустарника стала наблюдать за головорезом.

      Он постоял немного рядом с барсуками, похлопал по решетке, сообщил животным, что они разжирели, как свиньи, а затем повернулся и направился к дому. Через минуту путь был свободен! И мы наконец-то выбрались за пределы депутатских владений.

      О, счастье!

      Калитка вывела совсем на другую улицу – очевидно, параллельную той, откуда мы заезжали во двор. Я повертела головой, соображая, куда бежать. Но в тот же момент сжалась от страха, услышав за спиной скрип тормозов.

      – Юля! Быстро в машину! – крикнул мне Глеб. Это были дизайнер и его канареечная «мазда».

      Он не бросил нас в беде!

      – Я пятьсот раз тебе звонил! Почему ты не отвечала?

      – Глеб, моя сумка осталась в машине! И телефон в ней.

      – Ах, это он, значит, играл. А я-то подумал, у меня тут что-то сломалось – пищит и пищит!

      – Не пищит. Это Моцарт, – всхлипнула я и зарыдала.

      – Ну, не расстраивайся. Хорошо, не пищит, а булькает.

      – Не булькает!

      – Ладно, не обижайся, я не хотел обидеть твоего Моцарта! Не реагируй так нервно!

      – Глеб, ты больной?! При чем здесь Моцарт! Воскресенского убили! Прямо у меня на глазах!

      – Убили?! – ошарашенно повторил Глеб. – Ах, боже мой! Вот несчастье. Он был таким выгодным клиентом.

      Мы выехали на шоссе и помчались в сторону города. Я судорожно давила на кнопки