Мисс Марпл из коммуналки. Оксана Обухова

Прохоровна вздохнула и убрала руки с бывшей талии. Владимир Викторович, шатаясь, разогнулся, подарил мадам Губкиной оскал, составленный из прокуренных передних зубов, и с лихостью подгулявшего трагика изобразил поклон:

      – Каки-и-ие лю-у-у-у-ди-и-и!

      Надежда Прохоровна оскал и трагика презрела.

      Софья Тихоновна все-таки выплеснула немного портвейна за голенище.

      – Так, голуби. Гуляем? Спозаранку…

      – «На заре ты ее не буди…» – затянул Сытин.

      – Цыц, Володька! Не в опере.

      Два прочих кавалера обиженно засопели. Одного из них Надежда Прохоровна знала – обормот Сережка Васильев из тридцать пятого, второй представитель братства шаромыжников в просаленной, когда-то синей куртке показался ей неизвестным.

      – Вот что, голуби, – взялась бабушка Губкина за них с пристрастием, – скажите-ка мне, кто недели две назад фургон в гараж к Смирновым разгружал?

      Владимир Викторович недоуменно задрал брови, два шаромыжника заерзали глазами, тот, что оставался неопознанным, бочком-бочком отодвигался по бетонной «лавке» в сторону от Софьи Тихоновны.

      – Не врать! – грозно прикрикнула бабушка Губкина. – Один был Колька Шаповалов!

      Шаромыжник опустил голову, поднялся на ноги и, сделав вид, что его здесь больше ничего не интересует, заторопился по делам.

      – Стоять! – гаркнула ему в спину бывшая дружинница Губкина.

      Тип в куртке остановился, воровато оглянулся на собутыльников, во взгляде читался недоуменный вопрос: «Вы что, братцы… какая-то старуха тут кипеж поднимает, на братана вопит, а вы – в кусты?!»

      Но братцы мадам Губкину знали с детства. И потому вступаться не отваживались.

      Надежда Прохоровна поняла, что угадала правильно.

      Зачем при разгрузке фургона искать работяг на стороне, когда достаточно свернуть за угол, и вон они вам – работнички в полный рост. Сидят, бетон задами греют. За полчаса любую фуру раскидают и много не попросят. Если только на тушение вечно тлеющих «труб».

      – Ты, что ль, с Колькой фургон разгружал? – прищурилась бабушка Губкина.

      Шаромыжник безразлично пожал плечами, картинно зевнул и спрятал замызганные кулаки в карманы куртки.

      – А что грузили?

      Тип скорчил мину и посмотрел на ворон, богато усеявших лысый тополь.

      К доверительному разговору он, факт, расположен не был.

      – В ящиках булькало? – допытывалась Надежда Прохоровна.

      Тип скосил глаза с ворон на мусорные бачки.

      – Булькало, – сама себе ответила Губкина. —

      С вами спиртом расплатились?

      Безмолвствующий собеседник поднял к уху одно плечо.

      – Понятно. Сами стащили. Без спросу.

      Глубокий вздох случайно оставшегося в живых воришки сказал о многом.

      – А сам-то что ж не пил? – усмехнулась следовательница.

      – А он уже и так еле на ногах стоял, – вклинился в одностороннюю «беседу» обормот Васильев.

      – Повезло, значит, – глубокомысленно