Архивариус древнего рода. Элла Рэйн

я, а Гигея и Арес сидели рядом и молчали, – мы тебя сразу предупредили, что работа будет долгой и результат непростым, но боль пройдет, дай ей время.

      – Ты главное не молчи, – посоветовал дух боевого факультета, – говори, говори, глядишь и выговоришься, ведь так Гигея?

      – Так, все так, просто плохо сейчас Гернию, он ведь раз за разом погружается в свою гибель. Сам понимаешь, одно дело, когда тебе рассказывают о том, что супруга любимая убила, а другое, когда сам все вспомнил, – печально заметил дух лечебного факультета, – вот не зря твоя хозяйка предлагала не делать этого, переживала она за тебя.

      – Видочка, – всхлипнул я и потянулся за носовым платком, его протягивал Арес, – она мне неоднократно предлагала отправиться в Вечность, но как я ее оставлю? Так много желающих убить ее, уничтожить ее доброе имя, я спокоен когда рядом с ней Темный Властелин, но и он не в состоянии находиться при ней, у лорда своих дел полно.

      – Хм, ну вот и леди есть, ради которой ты справишься, – засветился серебристым светом Арес, он втайне обожал нашу хулиганку, – со своими муками. Ты того, дружище, не спеши в Вечность. Пусть твоя бывшая супруга в лимбе потомится, а потом…

      – Что потом? – испугался я и начал растирать глаза, – я не хочу с ней встречаться. Чур, меня, чур.

      – Ой, ну точно придется ей в геенне огненной мариноваться лишние лет сто, а встретиться вам придется, без этого ну совсем никак. Да ладно, не дрейфь, родной, фортуна будет на твоей стороне, – ухмыльнулся Арес и поднялся, мгновенно заполняя собой все пространство, – восстанавливайся и в гости прилетай. Да, кстати, намекни Георгу Блэкрэдсану, чтобы доченьку не отдавал на два факультета, не выдержит девонька. Хорошенькая она, умненькая, но роды были слишком тяжелыми, как выжила непонятно. Гигея, без обид?

      – Арес, – задумчиво улыбнулось привидение, – ты прав, нечего девочке у меня делать. Кем замените?

      – Будет тебе адепт, – пообещал древний бог войны, – не разочаруешься, коллега. Герний, ты не раскисай, вспомни, что, будучи живым, ты был талантливым писателем. И за девочкой нашей приглядывай, она должна жить долго, много дел ей отмеряно, помогай. А советы потребуются, милости просим, всегда рады будем.

      Духи факультетов исчезли, а я сидел и смотрел на портрет той, что спасла меня из долгого плена и не уничтожила, а взяла под свое покровительство. Ради Виданы Тримеер я готов жить не одно десятилетие в призрачной оболочке и помогать, чем только может помочь привидение. Какое счастье, что я познакомился с этими древними богами, богами, чье время ушло в небытие с момента появления культа Черной Луны. Они не только не восставали против него, но помогали и опекали всех адептов древней Академии магических искусств. А сейчас дали прекрасный совет, благодаря которому я вернулся к писательству начав вести свой дневник, в нем нашли отражение будни семьи Тримееров и детективного агентства «Мы бодрствуем всегда».

      В приемной ректора было немноголюдно и тихо: секретарь да пяток адептов занявшие все свободные стулья молчали. Дверь распахнулась, из кабинета ректора вышел воодушевленный юноша и произнес:

      – Адепт Дюбси, твоя очередь, – паренек, сидевший рядом со мной, подскочил и в одно мгновение исчез.

      – Лея, а тебе что родственнички место практики предоставить не смогли? – ухмыльнулся адепт подпиравший стену, – подумать только сама Блэкрэдсан в очереди сидит, почти как простая смертная.

      – Не язви, – устало заметила я и уставилась на картину, висевшую на противоположной стене, – давно хотела спросить, а кто ее писал? Странная какая-то, психоделика сплошная. У меня от рассматривания голова кружиться начала.

      – Так не смотрите, адептка, – неожиданно раздался недовольный голос секретаря. Морские маги – молчуны, разговорить практически невозможно, потому ректор только их и брал на данную должность, – я передам Ваши слова лорду Дейдрису, но боюсь, он будет не в восторге от Вашей необразованности, не узнать произведение живописца Арно Виера…

      – Да брось, Гольбик, – ухмыльнулся адепт продолжавший стоять у стены несмотря на освободившийся стул, – это мазня, а не произведение. Адепт Арно Виер написал его после одной веселой пирушки, и это известный факт обсуждению не подлежащий. Мой дядя учился с ним в одной группе. Голова у него трещала от чрезмерных возлияний, что и выплеснулось на холст, а адептка Блэкрэдсан это ощутила.

      – Прекратите разглагольствовать, адепт Барнаус, – спокойно отпарировал секретарь, – и возводить напраслину на художника или Вы время убиваете?

      – Ну скучно же, а так хоть мило беседуем, не правда ли, адептка Блэкрэдсан? Да и Виера я не обижал, Вам ли это не знать.

      – А я здесь причем? Могу и в тишине посидеть, помолчать, – не выдержала я и закрыла глаза, чтобы только не видеть картину. Темно-синий фон был заляпан серыми, черными и красно-белыми мазками. Клайв прав, голова живописца сильно болела в момент написания потому и данная работа нигде не выставлялась, а висела здесь, в приемной ректора как артефакт брошенный создателем при отъезде из Академии.

      Адепт Дюбси задерживался в ректорском кабинете, и я вновь погрузилась