Сибирская амазонка. Ирина Мельникова

принадлежат войску. Нарезка производилась согласно высочайшему указу…

      Конечно, с одной стороны, Никита Матвеевич хорошо понимал ходоков. Крестьянин-переселенец упорным трудом раскорчевывал себе пять-шесть десятин земли. Хорошо, если попадалась безлесная релка,[15] тогда можно было обойтись без корчевки. Но доходил трудяга до края зарослей и бессильно опускал руки. Целина! Черт ее распашет! Но ведь не Никита Шаньшин гнал переселенцев на восток? Знали, на что шли…

      Самые удобные земли в пойменной части реки царским указом были отведены казакам. Земли Сибирского казачьего войска тянулись вдоль границы на тысячи верст. Лишь незначительная часть этих угодий обрабатывалась самими казаками. Некоторое количество земель сдавалось в аренду крестьянам соседних деревень, причем чиновники Переселенческого отдела не слишком задумывались, удобны ли эти земли для мужиков. И только корейские и китайские арендаторы, которые обрабатывали землю исполу,[16] радовались любому клочку пашни. Лишь сходил снег, они уже в поле. На коленях свою десятину проползут, каждый комочек в руках перетрут… А возле каждого надела – аккуратные кучки камней, которые узкоглазые работяги сносили со всего поля, так что после них любо-дорого землю возделывать, чем и пользовались казаки, приглашая корейцев или китайцев в свои угодья, на год-два, не больше.

      – Ишь, бисова орда, – добродушно ворчали и качали головами станичники, наблюдая, как корейцы ползают по своим делянкам с раннего утра до позднего вечера. – Еще земля не прогрелась, а они уже копошатся…

      Но к тому времени, когда в станице и в деревнях собирались, наконец, возделать грядки и бросить в землю первые семена, у корейцев и китайцев уже и укроп в зонтик пошел, и лук вовсю зазеленел, и редиска поспела, и морковь сладостью налилась…

      Однако все же казаки стойко держались за свои привилегии и землю не разбазаривали. И тем острее становился из-за нее спор между станичниками и мужиками.

      Крестьяне не понимали, почему атаман артачится. Ведь казаки бугор все равно не использовали. Зарос он дурной травой по саму верхушку. А их наделы в этом году опять затопила весенняя вода, впереди же обильные августовские дожди… Почему ж атаман не хочет понять их нужду и свою выгоду? Ведь они готовы заплатить за эти бесхозные, но так им необходимые земли.

      – Нам, Никита Матвеич, без той земли на бугру – жизни нету. Ведь как наводнение – все чисто топит. Сами знаете. В избах вода поверх полу хлещется. Беда, да и только! А на бугру – землица подходящая: от воды высоко и к дому близко. Вам она совсем не с руки, на отшибе. Пустует земля. Хоть бы для виду кто распахал клочок. – Староста Полтавки Микола Перетятько пытался убедить атамана и повлиять на решение вопроса в свою пользу. Мало ли удобной земли у пожарских казаков и без этого бугра, отхваченного при размежевке землемерами от полтавского земельного надела.

      Но Никита Матвеевич не сдавался:

      – Не могу, сказал же, не могу,

15

Релка – сухой гребень, прогалина, лужок среди кустарника (сибирск.).

16

Исполу – то есть отдавали за вычетом посева половину урожая.