Смута. Юрий Теплов

ногу, шаря глазами по белой стене. На Полкаша, сидевшего за массивным дубовым столом, не взглядывал.

      – За кем следили? С какой целью? – спросил тихо, но в голове Флакона голос его отозвался как удар в рельсу.

      Говорили, что тот может дать по мозгам гипнозом. А заточенной монетой с трех метров ухо отхватить. Глист трепался, что уже трое без ушей по Москве шастают.

      – Я это… – промямлил Флакон. – К телке ехал. В натуре.

      – А банкирша при чем?

      «Про банкиршу узнал!» – ахнул Флакон.

      – Ну? – подстегнул тот. – Только не врать, Мухоморов!

      Флакон вздрогнул, услышав свою фамилию. Он уже давно отвык от нее, еще с первой ходки к хозяину.

      – Брюликов на ней навалом, – выдавил из себя.

      – Выкладывайте по порядку!

      Спотыкаясь на каждом слове, опасаясь соврать, Флакон выложил все.

      – Что за человек был в ее коттедже? – не удовлетворился его рассказом Полкаш.

      – Хахаль. Обжимались на крыльце.

      – Как он выглядел?

      – Фраер с бородой. Хлипкий.

      – Куда он делся?

      – В доме остался. Она одна поехала. Мы с Глистом до банка ее вели.

      – Дурак вы, Мухоморов! – Флакон опять вздрогнул. – Он сидел у вас на хвосте. И номер вашей машины засек.

      – Так мы… Тачку у одного лоха… Он в Турцию поканал…

      – Вбейте себе в голову: никакой самодеятельности, если не хотите остаться без ушей.

      «Уши» добили Флакона, даже голос у него сел:

      – Я в самодеятельность того… и на зоне в хор не ходил.

      Хозяин бункера глянул на него, будто плюнул на макушку.

      – Банкиршу оставьте в покое. Сейчас она под нашей крышей.

      – Я это… не в курсах был. Век воли не видать!

      – У меня вам воли не будет… Вон с глаз моих!..

      Оставшись один, хозяин кабинета-бункера нажал кнопку селектора.

      – Зайди, Белый.

      Бесшумно распахнулась незаметная постороннему глазу дверь. К столу шагнул и уселся в кресло друг и соратник. Разница в их возрасте и званиях давно стерлась. Как осталась в прошлом и государева служба. Но субординация осталась, и привычка называть друг друга псевдонимами сохранилась.

      – Вот что, Белый. Перехваченный разговор адвоката с каким-то Вовочкой настораживает. Возьми-ка его на всякий случай под колпак.

      – Без проблем, – слово «проблемы» было самым ходовым в лексиконе Белого.

      – Кстати, как вдова реагировала на смерть мужа?

      Белый еле заметно усмехнулся:

      – Как птичка, вырвавшаяся из клетки.

      – Н-да… Ее татарин был из отморозков. Шестерых заасфальтировал, пока вылез в банкиры. Удивляюсь я, Белый, тому, что недоучки банкирами становятся.

      – Наш Туз – тоже из недоучек.

      – Не скажи. Туз самообразовался. Самородок. Что у Акинолоса?

      – Выжидает. Адвокат домой не торопится.

3

      Кузнецов сидел в джипе. Что хотел увидеть и чего дожидался