Крестовые походы. Под сенью креста. Александр Доманин

потоком по Рейнской Германии, Баварии и Австрии, крестоносные отряды к началу лета вышли к границам Венгрии. Но здесь они столкнулись с сильнейшим сопротивлением жителей, уже имевших опыт «общения» с крестоносцами Петра Амьенского. Один за другим венгры разгромили несколько крупных отрядов, и наконец у стен города Везельбурга дали бой главной армии крестоносцев под командованием графа Эмиха Лейнингенского. И здесь, в венгерской степи, слезы ни в чем не повинных евреев полностью отлились «воинствующим пилигримам». Почти все их войско – а, по свидетельству современников, в нем насчитывалось до двухсот тысяч человек[25] – полегло под копытами венгерских коней, и лишь жалкие остатки его смогли впоследствии добраться до Константинополя.

      Штурм крепости. Гравюра Г. Доре

      Как бы то ни было, к началу августа под стенами византийской столицы оказалась огромная толпа нищих, оборванных, голодных, но вооруженных людей. До Константинополя дошло около шестидесяти тысяч крестоносцев-крестьян, и всю эту армию нужно было кормить. Причем, эта орда, лишенная мало-мальского понятия о воинской дисциплине, тут же приступила к тому, что у нее получалось лучше всего, то есть к грабежам. Уговоры сохранивших здравомыслие вождей, и даже самого Петра Пустынника, не возымели никакого действия. Нищие ватаги продолжали бесчинствовать: они разоряли сады и виноградники, поджигали дома и, позабыв о своей святой миссии, начали грабить даже церкви и монастыри. После того, как в стычках с «франками» – так называли пришельцев византийцы – вдобавок еще и погибло несколько греков, терпение императора окончательно лопнуло, и он поспешил избавиться от столь опасного соседства. Собрав весь свой флот, он переправил крестоносцев на азиатский берег Босфора, в крепость Циботус (европейцы называли ее Цивитот), непосредственно граничившую с владениями сельджуков. Алексей Комнин, несомненно, понимал, что это плохо вооруженное (Анна Комнина презрительно называла крестоносцев «безоружными толпами») и лишенное дисциплины войско не может воевать с сельджуками. По свидетельству современников, он даже пытался отговорить «паломников» от ведения боевых действий, советуя дождаться прихода рыцарского войска. Но ни его уговоры, ни увещевания Петра Пустынника не помогли. «Христовы воины», охваченные духом благочестия и надеясь на богатую добычу, рвались в бой с сарацинами. В конце концов, Петр Амьенский, видя, что его авторитет уже ничему не может помочь, умывает руки и возвращается в Константинополь. С этого момента войско крестьян, лишенное теперь даже иллюзорного единоначалия, было окончательно обречено на гибель.

      Впрочем, в первые недели «циботусского сидения» еще ничто не предвещало трагического исхода. В нескольких стычках крестоносцы нанесли поражение мелким сельджукским отрядам, а в начале октября крупный французский отряд совершил рейд под стены Никеи – она находилась в тридцати семи километрах – и вернулся оттуда с богатой добычей. Но

25

Эта цифра, впрочем, вызывает серьезные сомнения.