Когда красота убивает. Елена Гордина

опозорила меня перед всеми, дура! – Мишка устало опустился на кресло.

      – Домой? Хочешь отправить меня отсюда подальше, чтобы я не мешала тебе здесь трахать… – Я мгновенно замолчала, стоило мне лишь мельком взглянуть на мужа.

      Губы у него побелели, руки сжались в кулаки.

      – Заткнись, или я за себя не отвечаю, – прошептал он, не поднимая головы. И я заткнулась. Быстренько собрала в сумку разбросанные по всей комнате вещи и пошла к выходу. Мишка – следом. Он даже не помог мне нести тяжелую сумку. Когда мы спустились на первый этаж, в домике уже никого не было. Скорее всего, ре бята ушли кататься на лыжах. Мишка проводил меня до ворот базы, молча запихнул в подошедшее такси и, не простившись, пошел назад.

      Я залезла на заднее сиденье и, как ни крепилась, все-таки заплакала. В машине громко играла музыка, Распутина и Киркоров надрывались про розу чайную, а я ревела. А потом на меня накатила такая злость, нет, даже ненависть к Мишке.

      – Значит, меня домой отправил, а сам развлекаться остался, – бормотала я, судорожно роясь в сумке. – Да где этот чертовый сотовый телефон?

      Наконец я нащупала маленькую гладкую коробочку и сразу же начала набирать номер. Руки дрожали так, что нужный номер я набрала лишь с третьей попытки.

      – Алло? Это Николай? – Я старалась говорить спокойно и по возможности непринужденно. – Это Матильда. Вы сегодня свободны вечером? Давайте встретимся? Где? Хорошо, давайте там. В восемь? Хорошо.

      Я отключила телефон и без сил откинулась на мягком сиденье. Сегодня в восемь, «Атриум» на Кисилевской улице. Это ресторан и номера… номера… Ну что ж, Мишка, сам так решил. Теперь пожинай плоды.

      Я закрыла глаза. Мне было до такой степени противно, словно я вывалилась в дерьме.

      ЛЮДМИЛА

      На правом сапоге сломалась «молния», едва я попыталась ее застегнуть. Замок заедало уже давно, но я все же надеялась дотянуть до следующей зарплаты, чтобы отдать сапоги в ремонт.

      – Значит, не дотянула! – задумчиво произнесла я, снимая сапог с ноги.

      И что теперь делать? На улице полно снега, а осенние ботинки откровенно просят каши, да еще и кожа у них лопнула по шву несколько дней назад. Кожа – куда уж там кожа, так кожзаменитель с китайского рынка. В чем идти на работу? Я растерянно огляделась – полвосьмого утра, темный коридор, я в одном сапоге на холодном полу.

      – Господи! Ну как мне все надоело!

      Внезапно меня охватил такой порыв злобы, что я чуть не задохнулась. И позитивное видение мира неожиданно рухнуло, похоронив под руинами двухмесячный тренинг «на лучшую жизнь» брошенной жены и надежду на сказочное будущее. Мне все надоело! Осточертело! Остоюбилеяло!

      Помню, несколько лет назад я в эфире какой-то радиостанции услышала грустный голос ведущего.

      – У нас сегодня юбилей! Юбилей! – произнес он и замолчал. – Уже полвосьмого вечера – и как же мне все остоюбилеяло!

      Вот мне остоюбилеяло, что нет зимних сапог, денег, мужа и, наконец, горячей воды в кране. Четвертый месяц идет какой-то суперсложный ремонт одной прогнившей трубы. Такое ощущение, что наш ЖЭ�