Железная хватка графа Соколова. Валентин Лавров

мужественно отказался разделить с грозным монархом амурное ложе. Любовь – это чувство святое, трепетное. Любой несчастный и падший имеет право на любовь. Тот же Петр свою Катерину едва ли не из-под солдатской телеги вынул, а она стала императрицей. Смешно сказать: какая-то Монс, которой впору кур пасти, бросила самого царя. Не откажи в амурных утехах Анна Монс Петру, так была бы на Руси иная императрица. Выпьем за то, чтобы госпожа удача не отказала нам…

      Дом под номером 13

      Вскоре Заварзин вытащил карманные часы:

      – Э, да нам пора! Хорек нас ждет на «кукушке». (Так сыщики называют нелегальную квартиру.)

      Вышли на улицу. Гроза закончилась. Порывами налетал ветер. Он стремительно гнал над крышами фиолетовые облака, сквозь которые проглядывала чистая луна. На горизонте время от времени громыхало, сказочно и широко озаряя полнеба.

      Закутавшись в брезентовый балахон, на козлах дремал Антон. Теперь он встрепенулся, привычно заругался на лошадей:

      – Ух, животные, уснули! Я вот вас, холерных, сей миг благословлю под брюхом кнутом. Модель, вишь, взяли – спать. Ну прямо тебе какие благородные.

      Соколов вспрыгнул в коляску, и она аж просела.

      Крепкие застоявшиеся лошадки рванули с места, весело цокая и выбивая искры из булыжной мостовой. Свежий ветер рванул в лицо. Поднялись на Лубянскую гору. На Мясницкой, за фарфоровым магазином фирмы Кузнецова, свернули вправо – в Большой Златоустинский.

      – Остановись у дома Булыгиной! – приказал Сильвестр. – Стой же, антихрист, приехали!

* * *

      Соколов поднял голову, прочел на стене эмалированный указатель: № 13. Дом был о трех высоких этажах, с лепниной и претензией на изящество.

      – На верхнем этаже его квартира, вон угловое окно открыто, – негромко пояснил Заварзин.

      – А почему он в темноте сидит? – удивился Соколов.

      – Может, прикорнул малость, нас дожидаясь?

      – Сейчас мы его разбудим! – захихикал Сильвестр. – Ишь, окно распахнул, а после грозы весьма прохладно сделалось. С чего бы Хорьку вспотеть? Со своей марухой утрудился, поди. Только бабы в голове. Ну и жеребец!

      – Консьержка есть? – полюбопытствовал Соколов.

      Заварзин ответил:

      – Мы приказали домовладелице Булыгиной, чтоб не держала консьержку. Зачем нам лишние свидетели? Ключи лишь у Хорька, а теперь и у тебя, граф, будут. Пойдем за угол, вход напротив монастыря.

      В переулках было пустынно. Лишь в редких окошках теплился свет. Где-то протяжно и тоскливо выла собака, да на углу прохаживался городовой.

      Сильвестр открыл ключом уличную дверь. Стали подниматься по узкой, чисто вымытой лестнице с фигурными чугунными перилами. В первом лестничном марше Соколов насчитал тринадцать ступеней.

      И уже не удивился, когда они остановились против квартиры с белой эмалированной табличкой – № 13.

      В подъезде – сонная тишина. Где-то на нижнем этаже заплакал ребенок. С улицы послышался шум проезжающей коляски.

      Сломанный