Нейтральной полосы нет. Евгения Леваковская

листок двумя пальцами левой. Пишет-пишет, вскинет голову, подумает, опять пишет. Лицо высоколобое, открытое. Сейчас, избавившись от унижающего страха провала, он стал почти красив. Иванушка-дурачок омылся в живой воде уверенности и стал Иваном-царевичем.

      Она тут же прочла его контрольную, сказала, что ставит ему четверку, сделала отметочку в журнале.

      Отметка не по работе? Да, была бы вполне допустима и тройка. Не педагогично? А вот же нет! На второй курс он должен перейти во что бы то ни стало, а там его уже ничто не собьет. Ему надо напрочь забыть о том, как он с позорным, может быть, по его мнению, упорством дважды резался на вступительных.

      Другие студенты признаков отчаяния не проявляли, но, между прочим, все еще сидели и писали.

      – Вы, наверно, с Волги? – спросила Ирина. – Я по говору сужу, северное «о». Какая у вас школа?

      – Я с Калининской, – быстро и охотно отозвался Трофимов. – У нас совхоз птицеводческий, директор Пашкин школу построил отличную, не хуже московских. Поменьше, конечно, но качество высокое. Вот только физический и химический кабинеты надо обязательно на второй этаж, а то малышня к окнам липнет. Им ведь все опыты подавай. – Трофимов усмехнулся. – Ну и библиотека пока еще бедновата. Свои книги по истории, которые мне ваши комсомольцы прислали, я передал туда, но еще надо, еще!

      Ирина с удовольствием слушала его волжское «о», несколько смягченное близостью с московской «акающей» областью. Трофимов поглядывал то на нее, то на журнал, где уютно расположились результаты его контрольной, заслужившей ему заветную четверку. Он даже чаще взглядывал на журнал. Все у него было загодя обдумано, не раз и не два мысленно примерено, и про библиотеку, и про малышню. Нет, она правильно поставила ему четверку…

      Распахнулась дверь, и все-таки вошел Качинский, прихода которого Ирина теперь не опасалась.

      – Не пора ли вашим первокурсникам честь знать и контрольные сдать. Без малого два часа. Хотя, – он заметил и, разумеется, узнал Трофимова, – у нас меньше, чем с двух попыток, не сдают. Правда, Трофимов?

      – Нет, неправда, – сказал Трофимов. – У меня четверка.

      Вместе с Качинским в аудиторию вошел Олег Кремлев, тот самый студент, который когда-то, экзаменуясь вместе с Трофимовым, на вступительных хихикал синхронно. Теперь он был на два курса старше Трофимова, однако и сейчас улыбнулся точно вслед шутке профессора. Но Трофимова было уже не сбить. Он, как положено, поклонился Ирине, потом Качинскому и вышел.

      – Я вас очень прошу, Ирина Сергеевна, в порядке личного исключения, – сказал Качинский вполголоса, не отвлекая студентов. – Не могли бы вы принять у него курсовую? Его руководитель – заболела. С деканом, с ректором договоренность есть. У него появилась возможность поехать за границу, вот почему он торопится. Я прошу вас. В порядке исключения. Уверен, что с ним вам два часа возиться не придется.

      – Хорошо, – согласилась Ирина. Больше ей ничего не оставалось. Руководитель семинара – живой человек, вправе