Вирус ненависти. Татьяна Алюшина

ствуйте! – поприветствовал мужчина.

      «И голос точно как у терминатора!»

      От низкого, насыщенного тембра голоса у нее пробежал холодок по позвоночнику, как бывает, когда попадаешь в резонанс с музыкальным ладом.

      Она не ответила на приветствие, рассматривая его.

      – Игнатова Валентина Игоревна? – спросил незнакомый гражданин.

      – Бить будете или удостоверение предъявите? – выдвинула предположение о причине его появления на пороге Тина, забыв окрасить интонации эмоциями.

      – А есть за что бить? – усмехнулся мужчина.

      – Да кому сейчас повод нужен?

      – Тоже верно! – все еще улыбаясь, согласился он и представился: – Беркутов Артем Константинович, старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры.

      Он достал из борсетки, висящей у него на запястье, удостоверение, развернул и показал ей. Правильно так показал, неспешно, без суеты и подчеркнутой значимости.

      Тина равнодушно рассмотрела удостоверение.

      – У меня к вам есть несколько вопросов, – пояснил он свой приход.

      – Проходите, – пригласила она и отошла в сторону, пропуская его в квартиру.

      Артем Константинович вошел, кинул быстрый взгляд на пепельницу и кружку, стоящие на полу, и указал вопросительным жестом на свою обувь.

      – Нет-нет, не снимайте. Идемте на кухню.

      Они прошли в кухню, и Тина предложила ему «гостевое» место – удобный плетеный стул за столом, напротив окна.

      Артем рассмотрел и оценил обстановку.

      Кухня большая – метров пятнадцать, очень стильная и удивительно уютная. Было сразу понятно, что, невзирая на дорогую мебель и современную встроенную технику, кухню делали под себя, не обращая внимания на модные тенденции. Пол паркетный, светлого дерева, кухонный гарнитур в тон, не огромный и громоздкий, как часто бывает, а легкий, занимающий не так много места. Круглый обеденный стол, плетеные стулья, цветы в горшках на столешнице и подоконнике, занавески легкие, радостные. Много керамики: тарелки, чашки, какие-то миски, вазы, расставленные по полкам, явно не только для красоты.

      Все это создавало ощущение такого спокойствия, тепла, домашности, что ли, и, странное дело, так созвучно было Артему.

      У него испортилось настроение. Вот в момент!

      – Будете кофе, Артем Константинович?

      – С удовольствием! – ответил он, стараясь прогнать досаду.

      Пользуясь тем, что она хлопочет у плиты, заваривая кофе, он внимательно ее рассмотрел.

      Да уж, дамочка! Будоражащая, если подбирать эпитеты. Чуть выше среднего роста, где-то метр семьдесят. Стройная – не жердь худосочная, вполне в теле, но ничего лишнего. Темные волосы, короткая стильная стрижка с длинными тонкими прядками возле маленьких ушек и сзади на шее. Имелись и красивые длинные ноги с удивительно маленькими для такого роста ступнями. Тонкие запястья, узкие ладошки, длинные тонкие пальцы. Никакого яркого маникюра – короткие, красивой формы ногти. Высокая полная грудь, очень светлая, матового оттенка кожа. На ней были светлые бриджи и белый хлопчатобумажный легкий свитер, доходящий до бедер, с глубоким вырезом на груди.

      И все это, увиденное, прочувствованное, по привычке анализируемое и понятое им, вызвало у Артема прилив странной, нелогичной, удивившей его досады.

      Она поставила перед ним чашку кофе, не маленькую «пиньдюрку», которые он терпеть не мог, а нормальную большую керамическую кружку, полную крепкого ароматного напитка, запах которого вызвал мгновенный спазм у него в желудке, напомнив о том, что за целый день у него не нашлось времени поесть.

      – Молоко, сахар?

      – Да, – коротко ответил Артем, стараясь уравновесить свое непонятное настроение.

      Она добавила в его и свою кружки молока, поставила на стол сахарницу, плетенку с печеньем и чистую пепельницу, села напротив, отхлебнула кофе и закурила. Красиво так закурила, женственно, неторопливо.

      – Слушаю вас, Артем Константинович.

      – Валентина Игоревна… – начал он, но она его перебила:

      – Можно просто Тина.

      Ну да! Конечно Тина!

      Как это он сразу не подумал! Никакие Валя, Валюша ей не подходят и близко, экзотическая Тина – имя, вызывающее у него легкий спазм внутри, ей очень шло. В ней не было ничего вычурного, нарочитого. Никаких украшений, только тоненькая цепочка с крестиком, спускающаяся в ложбинку груди, и никакой косметики.

      Выразительные, светло-карие, даже золотистые глаза, тонкие брови, прямой нос с еле заметной горбинкой, красивой формы губы – не слишком пухлые, но и не тонкие. Неброская, неяркая красота, которую надо увидеть, та, которую чем больше рассматриваешь, тем больше открываешь.

      Он наконец подобрал ей определение: изысканная простота!

      Черт! Э-эх!

      С такой бы дамочкой где-нибудь на дачке у друзей неспешно, под шашлычок познакомиться! И сразу начать красиво ухаживать, не настойчиво, но не забывая