Мужской гарем. Елизавета Соболянская

до колен туника и особая повязка на голову, на которой отмечается число супругов. Поверх всего одевалась джеллаба с кисточками и бисерным поясом. Конечно, такие одеяния были мне совершенно непривычны, и я долго крутила тунику, пытаясь сообразить, как должен быть расположен вырез. Волосы пришлось распустить, расчесать крупным гребнем, а потом перехватить повязкой. Джеллабу я накидывать не стала, вместо этого вынула аккуратно свернутые узлы с одеждами для мужей:

      – Примерьте, если не подойдет, посмотрим в других узлах, няня приготовила много комплектов.

      – Что это? – Зит с любопытством крутил в руках длинное верхнее платье синего цвета.

      – Это верхняя одежда женатого мужчины, – ответила я. – Вниз надеваешь шаровары и рубаху, а сверху платье и тюрбан.

      Зит так же путался в одеянии, но тут уж я помогла. Когда Мать в наказание сослала меня жить на мужскую половину, я часто видела, как накручивают тюрбаны младшие мужья Матери.

      – Отлично выглядишь! – я выбрала в сундуке красивый серебряный пояс и застегнула его на бедрах поверх платья, тщательно уложив складки.

      Зит покрутился на месте, оглядывая себя в начищенной медной пластине:

      – Благодарю, госпожа супруга, мне нравится!

      Малик смотрел на нас со странным выражением лица. Кажется, ему хотелось присоединиться к нашей возне, но его отталкивало то, что я поправляю на Зите одеяние, прикладываю к тюрбану серьги, а к платью браслеты, глажу его по лицу, целую, прежде чем накинуть на его лицо ткань, скрывающую красоту моего мужчины от посторонних.

      Я не обращала на Малика внимания. Выйти отсюда он сможет только в одеянии моего супруга, и никак иначе.

      Когда за пределами шатра стали слышны колокольчики, я поняла, что нас пришли поздравить. Молча протянула Малику узел с одеждой и коротко сообщила, что ему отрежу и куда засуну, если он через пять минут не будет готов к завершению брачной церемонии. Мужчина побагровел от гнева, но я разозлилась не меньше. Мы смотрели глаза в глаза друг друга, и я мысленно сдирала с него кожу, запрещая позорить меня и мою Мать.

      Мужчина сдался. Но не потому, что отвел взгляд. Он продолжал смотреть, а его руки небрежно теребили узел, растряхивали одеяния. Наши игры прервались лишь тогда, когда синяя ткань рубахи закрыла его лицо. Пожалуй, в этот момент не только мы вздохнули с облегчением. Зит не зря опасался старшего брата – Малик сильный и достойный воин, а упрямства и силы воли ему хватит на троих женщин. Может и к лучшему, что он вернется в свои земли.

      Через несколько минут звуки усилились, настало время выходить. Я еще раз оглядела супругов, поправила собственный костюм, унимая слишком бурное дыхание.

      – Встаньте за моей спиной, – инструктировала я мужчин, – не говорите ни слова, смотрите в землю. Если вопрос задаст супруг Матери племени, можете ответить, другим женщинам с вами разговаривать запрещено. Все разговоры только через меня.

      Зит кивал, запоминая, Малик морщился. Но мне было важно, чтобы они поняли:

      – Ваше