Клыкастые страсти. Галина Гончарова

не увидит, пушистик. Я умею хранить свои тайны. Кстати, ты выглядишь восхитительно. Даже в таком слегка растрепанном виде. Очень сексуально.

      Я не поверила. Но все равно было приятно. Да и потом: перед кем мне шрамы прятать? Перед вампирами? Они и похлеще наверняка видели. Единственное, о чем я жалела, – что не надела что-то более закрытое. Но кто же ждал… А вот я должна была ожидать всего, чего угодно. Это все-таки вампиры, а не орден кармелиток.

      Мечислав пошел впереди, показывая дорогу. Черные брюки плотно облегали его бедра, и мне было видно, как движутся мышцы под бархатистой тканью. И невольно вставал вопрос: есть ли у него что-нибудь под штанами, кроме голого тела? Очень хотелось бы узнать. Спросить, что ли? Нет. Не стоит. Мне никогда не сравняться в непринужденности с семисотлетним вампиром. На третьей минуте подобного разговора у меня уши от смущения сгорят и на пол осыплются. Поэтому я просто продолжала смотреть на его задницу. И не могла не облизываться про себя. Стандартная реакция молодой здоровой женщины на красивого мужчину рядом с собой.

      Нездоровым было только одно. Мужчина был вампиром. А я не сплю с вампирами. Не сплю, я сказала! Молчать, гормон паршивый!

      Лестница быстро закончилась, и мы пошли по узкому коридору. Точнее, Мечислав вял меня за руку и повел, не слушая возражений. А я особенно и не противилась. Потому что в коридоре совершенно не было света. Дверь с лестницы закрывалась наглухо, за нее не проникал ни один лучик. Вампирам это было не нужно, они отлично видели в темноте. А я просто вписалась бы лбом в стену. Поэтому и не ворчала. Хватит с меня на сегодня потрясений. Не будем добавлять еще и сотрясение мозга.

      Наш поход в темноте закончился неожиданно. Мечислав, одной рукой продолжая сжимать мою ладонь, второй толкнул какую-то дверь. И мне по глазам резануло белым электрическим огнем. Я зашипела и прикрыла лицо рукой.

      – Чер-р-р-рт! Предупредить нельзя было?!

      – Прости, Кудряшка.

      Раскаяния в этих словах не было ни на грош.

      – Бог простит!

      Я похлопала ресницами, разгоняя круги перед глазами. Это получилось неожиданно быстро. И смогла осмотреться вокруг. Кажется, это и был бокс номер один. Белые стены, белый потолок, белый ковер на полу, далеко не такой роскошный, как в кабинете директора, на белой стене – яркая картина в багрово-черных тонах. Белый снег, черное равнодушное небо, усыпанное звездами, два человека на снегу. То есть человек и вампир. Вампир стоит на коленях над телом, поднимая вверх лицо, испачканное кровью. И багрово-алая кровь на снегу. Лица обоих выписаны особенно тщательно. На лице жертвы – смертельный ужас, мешающийся с таким же смертельным наслаждением, которому невозможно противостоять. На лице вампира гораздо больше эмоций. Удовлетворение. Удовольствие. Сожаление. Одиночество. Смертная тоска. И все же – любовь к жизни. Я знала только одного художника, который мог нарисовать такое.

      – Это работа Даниэля?

      – Да.

      – Вы нарочно привели меня сюда, чтобы сделать мне больно?

      – Нет, девочка. Меньше всего я хотел причинить тебе боль.

      – А это