Лед. Бернар Миньер

не скупится на похвалы в ваш адрес. Я вел себя как полный идиот. Все эти… события совершенно выбили меня из колеи. Примите мои извинения, капитан Циглер. Уверяю вас, они искренни.

      Ирен с явной неохотой кивнула, но ничего не сказала.

      – Если не возражаете, то я хотел бы сразу задать вам несколько вопросов, раз уж мы здесь, – вмешался Сервас.

      – Конечно. Следуйте за мной. Позвольте предложить вам кофе.

      Эрик Ломбар открыл еще одну дверь в глубине библиотеки. Гостиная. Сквозь высокие застекленные двери солнце падало на кожаные диваны и низкий столик, на котором стоял поднос с тремя чашками и кувшин для воды. По оценке Серваса, кувшин был очень старинный и дорогой. Как и мебель. Все было уже готово, включая сахар, венское печенье и молочник.

      – Вот мой первый вопрос, – начал Сервас без преамбул. – Подозреваете ли вы кого-нибудь в совершении этого преступления или знаете, у кого мог быть мотив так поступить?

      Эрик Ломбар собирался разлить кофе по чашкам.

      Он поставил кувшин и посмотрел Сервасу прямо в глаза. За спиной Ломбара висело зеркало, в нем отражались его белокурая шевелюра, кремовый свитер, серые шерстяные брюки и великолепный бронзовый загар.

      Не моргнув ясными глазами, он ответил:

      – Да. – (Сервас вздрогнул, Циглер рядом с ним тоже.) – И нет, – тут же добавил Ломбар. – Здесь два вопроса в одном. Да, я знаю многих людей, у кого был мотив это совершить. Нет, я не знаю, кто был бы действительно на это способен.

      – Уточните, пожалуйста, вашу мысль, – раздраженно сказала Циглер. – Почему у них был мотив убить вашего коня? Какой именно?

      – Сделать мне больно, отомстить, выбить из колеи. Не сомневайтесь, в моей профессии и с моим везением всегда наживаешь врагов. Все друг другу завидуют, стараются перебить сделку у конкурента, отказываются от предложений, разоряют друг друга, сотнями увольняют людей… Если бы я взялся составлять список всех, кто меня ненавидит, получился бы целый ежегодник.

      – А вы не могли бы говорить немного точнее?

      – К сожалению, нет. Я понимаю ваши рассуждения. Некто убил моего любимого коня, затащил его на гору, на мой фуникулер. Значит, хотели насолить мне. Все указывает на меня. Я совершенно с вами согласен, но не имею ни малейшего представления, кто мог это сделать.

      – Никаких угроз, письменных или словесных, анонимных писем?

      – Нет.

      – Ваше объединение представлено в семидесяти пяти странах, – уточнил Сервас.

      – В семидесяти восьми, – поправил его Ломбар.

      – Имеются ли у вас какие-нибудь, пусть даже косвенные, взаимоотношения с мафиозными структурами, с организованной преступностью? Я полагаю, что для того, чтобы вести дела в некоторых странах, такие… контакты неизбежны.

      Ломбар снова в упор взглянул на Серваса, но уже без прежней агрессивности. Он даже позволил себе улыбнуться.

      – Бьете напрямую, майор. Вы, наверное, подумали об отрубленной конской голове в «Крестном отце»? Нет, у моей