Национальный образ мира в прозе В. И. Белова. Т. Е. Смыковская

нченко метафорически называет «сердцем», научно – «нравственно-художественной топикой», несомненно, присущей и русской культурной традиции. Она, по мнению учёного, является общей для Древней Руси и для России нового и новейшего времени, проявляясь не только в принципах и оценках, но и в художественных деталях[1].

      Категория национального и тесным образом связанное с ней понятие традиционности[2] на сегодняшнем этапе развития науки о литературе нуждаются в непредвзятом теоретическом, эстетическом и этическом осмыслении, поскольку до сих пор являются не только предметом общественной полемики, но и объектом нападок со стороны писателей-постмодернистов[3], для которых представления о нации и традиции – ключевые как для теории национального образа мира, так и для творчества Белова – оказываются неприемлемыми.

      В современном литературоведении употребление термина национальный образ мира неустойчиво (национальная картина мира, национальный космос, национальная цивилизация, национальная модель и др.), и исследования, посвящённые национальной литературной специфике, не многочисленны.

      В этнопоэтике (термин В.Н. Захарова)[4] наметились две тенденции освоения национального своеобразия русской литературы. Первая связана с выявлением фольклорных мотивов и образов[5], вторая обусловлена раскрытием «православного кода»[6], который во многом осмысливается как центральный компонент этнопоэтики. Однако понятие национального образа мира, включая названные характеристики, оказывается более объёмным и охватывает, как показывает данное исследование, и другие элементы художественной системы (предметный мир и хронотоп).

      Наиболее известной в области этнопоэтики является книга Г.Д. Гачева «Национальные образы мира». Исследователь определяет интересующий нас термин как «"сетку координат", которой народ улавливает мир, как космос (в древнем смысле слова: как строй мира, миропорядок), выстраивающийся перед его очами, как особый "поворот", в котором предстаёт бытие данному народу». Национальная модель мира выявляет наиболее общие для всех народов элементы, здесь, по мнению Гачева, коренится образный арсенал литературы, обычно очень стабильный[7]. Однако, как отмечает С.В. Шешунова, данная работа может быть названа скорее эссеистической, чем научной[8]. Е. Сидоров в предисловии к монографии пишет: «В основе гачевского метода лежит не формальная и даже не диалектическая логика, а художественно-философская интуиция, то, что им самим определяется как мыслеобраз»[9]. Гачев не даёт чётких научных толкований, не определяет состав художественных компонентов, формирующих национальную модель мира, трактуя её очень широко. Национальная картина мира осмысливается по-философски масштабно, она, зачастую, по мнению исследователя, не поддаётся рациональному объяснению, поскольку большая её часть находится в области мифопоэтического и неосознанно воспроизводится в художественных образах и мотивах.

      Менее известна монография А.Ф. Кофмана, посвящённая изучению латиноамериканского образа мира[10]. Анализируя разноплановые художественные тексты, литературовед показал устойчивую систему мотивов, образов и мифологем, отражающих своеобразие латиноамериканской культуры. На материале отечественной литературы подобных системных исследований почти не проводилось, наиболее изученным в этой сфере является художественный мир Пушкина. В небольшой работе Т.И. Ходукиной, выполненной на основе поэтических произведений, данная тема представлена хронотопом дороги и некоторыми отдельными мотивами (дом, совесть)[11]. В.С. Непомнящий в книге «Пушкин: Русская картина мира» под национальной спецификой понимает трансформацию фольклорных канонов, осуществлённую поэтом в сказках, а также самобытность драматической системы Пушкина, которая определяется как провиденциальная, в отличие от антропоцентрической системы Шекспира. Литературовед оставляет не расшифрованным термин «русская картина мира», лишь вскользь упоминает о таких важных компонентах национального мироздания как дом, дорога, быт[12]. Таким образом, национальное своеобразие пушкинского мира исследователь, по сути, сводит к новаторству художественной системы поэта.

      Наиболее значительными исследованиями национального бытия в русской литературе являются работы С.В. Шешуновой, которая на материале творчества А.И. Солженицына, И.С. Шмелёва и П.И. Мельникова-Печерского даёт многогранное представление о национальной специфике творчества каждого из перечисленных писателей. Литературовед, анализируя разнообразные мифологические, фольклорные, православные образы (Волги, Христа, Колеса, вихря) и мотивы (обрыва, усадьбы, дороги, пасхального воскресения, иконы, креста, молитвы), приходит к выводу о единстве традиций народного творчества и христианской культуры в русской литературе, об их целостности и взаимопроницаемости. Шешунова характеризует национальный образ мира как многоуровневую художественную структуру, комплекс

1

Панченко А.М. О русской истории и культуре. СПб., 2000. С. 255, 262.

2

В данной работе понятия национальное и традиционное будут употребляться в качестве синонимов. Это обусловлено не только схожестью лексического значения, но и позицией Белова, который в очерках о народной эстетике «Лад» трактует их как тождественные и взаимозаменяемые.

3

См.: Ерофеев В.В. Энциклопедия русской души: Роман с энциклопедией. М., 2005. С. 10, 52, 55; Эпштейн М.Н. Постмодерн в России: Литера тура и теория. М., 2000. С. 101, 212.

4

Исследователь определяет этнопоэтику как особую литературоведческую дисциплину, призванную изучать национальное своеобразие конкретных литератур. См.: Захаров В.Н. Русская литература и христианство // Евангельский текст в русской литературе XVIII–XX веков. Петрозаводск, 1994. Вып. 1. С. 9.

5

См.: Гацак В.М. Северные этнопоэтические константы // Народная культура русского Севера. Живая традиция. Архангельск, 1998. Вып. 2. С. 7 – 10; Далгат У.Б. Этнопоэтика в русской прозе 20 – 90-х гг. ХХ века (Экскурсы). М., 2004. 212 с.

6

Есаулов И.А. Категория соборности в русской литературе. Петрозаводск, 1995. 287 с.

7

Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М., 1988. С. 44; 47.

8

Шешунова С.В. Национальный образ мира в эпопее А.И. Солженицына «Красное Колесо». Дубна, 2005. С. 9.

9

Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М., 1988. С. 5.

10

См.: Кофман А.Ф. Латиноамериканский художественный образ мира. М., 1997. 320 с.

11

Ходукина Т.И. Национальный образ мира в поэзии Пушкина. М., 1999. 49 с.

12

См.: Непомнящий В.С. Пушкин: Избранные работы 1960—1990-х гг. Т. 1. Поэзия и судьба. М., 2001. С. 230–398.