Ответный плевок. Алексей Лютый

болтунов, но пламенный доклад не прервал. Нельзя сказать, что его речь произвела на собравшихся неизгладимое впечатление, но кое-кого она заставила-таки рты от удивления раскрыть.

      – Не думайте, что это только возвышенные слова, – заявил Раимов, комментируя свое заявление по поводу «спасения матушки-Земли». – Вы действительно будете спасать планету в прямом и переносном смысле этого слова, поскольку нашествие инопланетян на Землю покинуло экраны фантастических фильмов и стало реальностью. Пришельцы среди нас! Спасайтесь, кто может… То есть, спасем все, что можем, я хотел сказать.

      Майор сделал паузу, видимо, ожидая бурных и продолжительных аплодисментов в благодарность за полет его командирской мысли, но ничего, кроме гробовой тишины, не дождался. Затем кто-то в зале присвистнул от удивления, и это послужило сигналом ко всеобщему бедламу. Заорали все. Причем, громко и одновременно, отчего смысл хотя бы одной фразы разобрать было невозможно. Зато в эмоциях общего собрания разве что глухой бы запутался. Было в криках все: и недоверие, и удивление, и негодование, и восторг.

      Исключение из голосящей компании составили только четыре человека – оба члена президиума, Зибцих и Шныгин. Но если первые двое молчали от того, что заранее знали повестку дня общего собрания, то в случаях с бойцами все было по-другому. Ефрейтор сидел тихо из-за намертво въевшегося в кровь инстинкта субординации и истинно немецкой дисциплинированности, а Шныгину просто было все по барабану. Потому как видавшего Саддама Хусейна старшину пришельцами уже удивить было никак невозможно. Сергей, в ответ на заявление майора, хмыкнул и, окинув орлиным взором актовый зал, стал в уме просчитывать, можно ли ему тихонечко покурить на заднем ряду, пока все вокруг суетятся. Решив, что внимания на него никто не обратит, старшина достал сигареты и уже собрался высечь искру из огромной бензиновой зажигалки, но в этот момент Раимову надоели истошные вопли. Которые, кстати, на аплодисменты ничем не походили.

      – Молчать! – рявкнул майор так, что даже у танка манипуляторы сникли, оторвав по пути карман халата программиста. Оттуда на пол вывалилось «тамагочи» и, закатившись под стул, временно затихло.

      – Вот это я называю командный голос! – словно перед курсантами на плацу, радостно и гордо заявил Кедман.

      – Молчать, я сказал, – снова потребовал майор, но на этот раз уже тише. Зато капрал поддержал командирский почин.

      – Ес, сэр! Слушаюсь, сэр. Так точно, сэр! – завопил он, вытягиваясь по стойке смирно.

      – Во орет. Прямо як вол на пилораме, – удивился Пацук, глядя на американца снизу вверх.

      – Не понял, как як или как вол? – сделав наивные глаза, поинтересовался у него Шныгин.

      – Як москаль на обрезании у татаро-монголов! – огрызнулся украинец.

      – Молчать, я сказал. Твою мать, третий раз уже повторяю, а… – попытался навести порядок в зале Раимов, но докончить свою фразу не успел.

      – Да что вы, товарищ майор, ко мне цепляетесь? –