.

ты не против, буду звать тебя Павлом, – предложил франк, который всерьез стал опасаться за жизнь нужного собеседника со странным именем. – Так мы избегнем постороннего любопытства, которое нам ни к чему.

      – Я бы согласился несколько лет назад, но теперь мне слишком нравится имя, данное при рождении, – неожиданно возразил иудей. – Ведь я прожил жизнь, и глупо бояться на склоне лет, что имя может кому-то не понравиться. Но если ты случайно оговоришься и назовешь меня Павлом, то нисколько этим не обидишь.

      – Что привело тебя в Иерусалим? На воина, пришедшего освобождать Гроб Господень, ты не похож… – Франк желал знать о Понтии-Павле все. Он подозревал, что с именем собеседника связано нечто необычное, но неудобно пытаться выудить чужую тайну. Гуго де Пейн мыслил, что человек сам должен открыться, если посчитает нужным.

      – Мой отец… Он пожелал быть погребенным в Иерусалиме, как только узнал, что город находится во власти тех, кто верует в Иисуса. В пути нас ограбили, в общем, дорога была необычайно трудна. Мы достигли Святой земли, но отец умер вскоре после того, как добрался до места, на котором мы сейчас стоим.

      – Так вот почему глаза твои грустны… – сочувственно произнес Гуго де Пейн.

      – Для меня тяжелая утрата, – признался Понтий. – Утешает то, что мечта отца исполнилась и он умер счастливым человеком.

      – И что же ты собираешься делать дальше? Вернешься в Италию? – продолжал задавать вопросы Гуго де Пейн, удивляя самого себя. Ведь он никогда не считал себя любопытным человеком. Тем более, он не имел интереса к чужим жизням, ибо своя была насыщена удивительными событиями.

      – Нет. Как и отец, я надеюсь быть погребен в Иерусалиме – слишком многое связывает нашу семью с этими местами.

      Хотя говорил Понтий с печалью в голосе, крестоносец обрадовался, что он никуда не исчезнет и еще будет возможность пообщаться с этим голубоглазым иудеем, изъясняющимся на языке франков. Однако когда Понтию не хватало франкских слов, он добавлял их из необычного латинского диалекта, забытого современной латынью.

      – Где ты остановился, Понтий?

      – Недалеко от этого места. Видишь у дороги покосившуюся хижину с крышей, заплатанной свежими пальмовыми листьями. Хозяева ее исчезли – видимо, нашли жилье получше. По крайней мере, из него меня никто не гонит и плату за проживание не требует.

      – Ну а меня можно найти в Храме Соломона – там иерусалимский король выделил для нас с братьями несколько помещений.

      – Твое жилище лучше моего, – признался иудей.

      – Я не богаче тебя и всего лишь пользуюсь милостью короля. Буду рад видеть тебя в гостях и заодно поможешь разобраться с некоторыми находками. И еще, я собираюсь попросить у короля разрешение исследовать свое место жительства. Ведь подо мной руины иерусалимского храма.

      – Было бы интересно, – не удержался иудей, но тут же поостыл.

      Его, нищего еврея, не очень-то и ждали во дворце Балдуина, и воспользоваться приглашением было весьма проблематично.

      – Я