Умру вместе с тобой. Татьяна Степанова

прочь от этого страшного места. Но остались еще «Скорые», другие машины. А там, вдали, в оцеплении – родственники, родители тех, кто был в школе.

      Крики и плачь.

      Рыдания…

      Вой…

      Они все ощущали запах гари от взорвавшегося вертолета. На место его падения уже поехали пожарные расчеты, но пламя и дым…

      Пламя и дым…

      Их ощущали и внутри захваченной школы.

      Кто-то в ее стенах пел, хрипло орал молитву. Кто-то ликовал, призывая победу к своим и кары на головы всех врагов, пусть лишь сунутся сюда, в это место смерти.

      Осколки стекла в школьном вестибюле на полу. Выбитое при штурме окно. Пятна крови. Лужи крови.

      Человеческие останки, разбросанные взрывами гранат от стены к стене…

      Первый штурм окончился крахом для штурмовавших. Они все остались здесь. Их было уже трудно опознать. Но двенадцать детей успели в этой кровавой каше выбежать из того флигеля, что на первом этаже. А те, кто остался на втором, уже не имели надежды.

      Балетный класс. Майское солнце. Огромные зеркала в пол. Балетный станок.

      Девочки, маленькие балерины в грязных юбочках, скорчившиеся в углу.

      Избитая в кровь учительница балетных танцев – на полу. Она оттолкнула от себя человека в черной мешковатой куртке, когда он схватил ее за волосы, пытаясь поставить на колени. А тот ударил ее прикладом автомата в лицо, выбив зубы.

      Пятилетний сын учительницы балета (тот малыш, которого в этот роковой воскресный день не с кем было оставить) сидел на полу. Каждый раз, когда он пытался подползти к матери, человек в черном отбрасывал его пинком ноги назад, словно надоедливого щенка.

      Человек в черном сейчас был занят: он чутко прислушивался к внешним звукам, но не подходил к окнам. Он словно исполнял какой-то чудовищный ритуальный танец на теле мужчины, распростертого на полу.

      Он топтал его ногами.

      Он убивал его.

      Удары кованого ботинка сыпались градом – в пах, в грудь, в живот, в голову.

      Избиваемый Романов тридцать пять лет отроду не был ни атлетом, ни спецназовцем – он был гражданским. И он ничего толком не знал о контртеррористических операциях. И о методах борьбы…

      Он просто пытался после каждого сокрушительного удара встать на ноги.

      Он пытался подняться.

      Он не желал умирать, словно червяк, раздавленный в пыли.

      Удар в живот…

      Вот он встал на колени, упершись в пол руками.

      Удар в бок…

      Избитая учительница балета закричала пронзительно:

      – Не бейте его!

      Удар…

      Еще удар…

      – Не бей его!

      – Бери щенка в охапку, иди с ним к окну! – хрипло приказал человек в черном. – Гони свое стадо, женщина, к окнам! Эй, все вы, вставайте! Живо! Я кому сказал!

      – Девочки, сидите, не вставайте! – закричала учительница своим подопечным балеринам. – Не подходите к окнам!

      – Ты смерти ищешь, сука? Я тебя спрашиваю? Ты смерти ищешь?! Ну-ка встать! Все к окнам!

      – Оставайтесь на месте! –