Другая правда. Том 2. Александра Маринина

правду, но к нему никто не прислушался, и теперь его последняя надежда – молодой честный журналист Петр Кравченко, единственный, кто не побоялся копнуть старое дело и приблизиться к бывшему следователю Лёвкиной, его даже в полицию за это забирали, пытались надавить, запугать, но не на того напали! Сам же Петр выглядел умным, собранным, надежным, одним словом, таким, в чьи руки не страшно вверить свою судьбу.

      И как удачно все складывается-то! Завтра Каменская будет занята почти весь день, поедет делать закупки для ремонта, и у Петра образуется масса свободного времени, чтобы осуществить задумку с адвокатом. Вот, оказывается, чем хороша жизнь пенсионера: можно и на концерты ходить, и на строительные рынки ездить, ремонтами всякими заниматься, делать все равно больше нечего. А им, молодым, приходится впахивать и впахивать до обморока.

      Разочарование постигло почти сразу, едва Петр ввел в поисковик фамилию, имя и отчество защитника, указанные в протоколе судебного заседания. Поименованный в документах адвокат ухитрился в 2009 году совершить ДТП со смертельным исходом, два человека погибли, сам адвокат был изрядно нетрезв и грубо нарушил правила дорожного движения, за что и получил от суда все, что причитается. Не спасли ни прошлые заслуги, ни собственный юридический опыт, ни коллеги-адвокаты. Срок дали не очень большой, но реальный, не условный, осужденный уже давно вышел на свободу, но права заниматься адвокатской деятельностью его все-таки лишили. Дальше всё происходило по известному сценарию: активные попытки восстановить доброе имя – вялые попытки найти работу – спиртное – смерть.

      Н-да, с этим адвокатом полный облом… Но ведь их было много! Больше десятка разных! Наверняка с кем-нибудь из них повезет. Черт, Каменская ведь велела ему составить подробный список: какие адвокаты в какие даты на каких следственных действиях присутствовали, при этом отметить, есть ли документы об оплате защитника. Он тогда кивнул, мол, хорошо, понял. Но не сделал. Не успел, да и не интересно. А вобла больше об этом не спрашивала, и Петр с облегчением подумал, что не нужно. Вот же идиот!

      Внутри снова противно скрипнуло, и он поспешил отвлечься на приятное. Двадцать лет – срок немалый, сам он, хоть и молодой, и память отличная, мало что помнит из происходившего, когда ему было пять лет. Например, из всей детсадовской группы сейчас может назвать имена только двух мальчишек, с которыми дружил, остальных забыл. Ни имен, ни лиц… Если, как объясняла Каменская, адвокат по назначению приглашен для участия в конкретном следственном действии и больше к данному уголовному делу никакого касательства не имел, то через день он полностью выбросит из головы все, что происходило в кабинете следователя. А уж через двадцать лет – и мечтать нечего. За двадцать лет столько подзащитных у него было, столько разных следственных действий, что все смешалось в одну маловразумительную кучу.

      Но адвокат Елисеев – это совсем другое дело. Тот самый Елисеев, чьими помощниками числились некие Самоедов и Филимонов, которые