Леонард Коэн. Жизнь. Сильвия Симмонс

Леонард, я сам – начали интересоваться разными духовными учениями: тибетский буддизм, «И Цзин».

      Джордж Лиалиос был важной фигурой в жизни Леонарда на острове. Он был старше Леонарда на девять лет, носил пышные чёрные усы и густую бороду и имел пронзительный взгляд; на вершине холма у него был большой дом, с семнадцатью комнатами. «Он был замечательный человек, загадочный человек», – говорит Сэнфилд. Разные люди называют его философом, музыкантом, наполовину аристократом, интеллектуалом. По словам самого Лиалиоса, он был «из Патр, родился в Мюнхене, родители – греки, семья вернулась из Германии в Афины в 1935 году. Учился на юридическом, три года служил в армии во время так называемой гражданской войны, потом учился музыке и композиции в Вене, с 1951 по 1960 г. Действительно имею наклонность к философии». Его отец был композитором и дипломатом, во время Второй мировой войны находился в Германии. Джордж прекрасно говорил по-гречески, по-немецки и по-английски. Они с Леонардом провели вместе много вечеров на Гидре, обычно в доме Леонарда. Иногда они вели очень серьёзные беседы. Часто они вообще не разговаривали – в полном молчании сидели в пустой комнате с белыми стенами; впоследствии Леонард будет так же сидеть с Роси.

      Ещё один островитянин-иностранец, имевший большое значение в жизни Леонарда, – норвежский писатель Аксель Йенсен. Это был худой, серьёзный человек, который в свои почти тридцать лет опубликовал уже три романа, по одному из которых сняли фильм. Йенсен жил со своей женой Марианной и сыном, Акселем-младшим, по соседству с Леонардом – на вершине того же холма. Когда Сэнфилд впервые оказался на Гидре, он остановился у Йенсенов – те были в отъезде и сдавали дом. Гостиная этого дома была вырублена прямо в скале. Среди книг там имелись «И Цзин» и «Тибетская книга мёртвых».

      Когда Марианна вернулась на остров, мужа с ней не было. «Она была самой красивой женщиной, которую я видел в своей жизни, – говорит Сэнфилд. – Я был поражён её красотой, и не я один». Леонард тоже был поражён. «Она вся светилась, – говорит Сэнфилд, – настоящая скандинавская богиня с маленьким светловолосым мальчиком, а Леонард был чернявый еврейский юноша. Это был сильный контраст».

      Леонард влюбился в Гидру с первого взгляда. По его словам, там «всё, что ты видел, было прекрасно – каждый уголок, каждый фонарь, всё, чего ты касался, всё». То же самое случилось, когда он впервые увидел Марианну. В письме Ирвингу Лейтону он сообщал: «Марианна – само совершенство» [10].

* * *

      «Наверное, очень трудно быть знаменитым. Все хотят от тебя кусочек», – говорит Марианна Илен со вздохом. И до и после Марианны у Леонарда были музы, но если бы среди них было устроено соревнование, первый приз – и уж во всяком случае, приз симпатий публики – достался бы именно ей. Только две из немузыкальных возлюбленных Леонарда удостоились фотографии на конверте его пластинки, и первой из них была Марианна – на обороте конверта его второго альбома, спартанского и интимного Songs from a Room. Марианна