Убивая Еву. Люк Дженнингс

по комнате. Чувствуя себя неловко в выцветшей футболке, джинсах и кроссовках, та подчинилась. Фантина некоторое время понаблюдала за ней, потом повернулась к Константину и пожала плечами.

      Так началась финальная стадия преображения Оксаны. Она перебралась в четырехзвездочный отель через две улицы от прежнего жилья, и ежедневно они с Фантиной встречались за завтраком в квартире на первом этаже. В девять утра за ними приезжала машина. В первый день они отправились в «Галери Лафайет» на бульваре Осман. Фантина провела Оксану по всему универмагу, по дороге приказывая ей примерять разные вещи – неформальную одежду, повседневные и вечерние платья, – и покупала их независимо от того, приглянулись они Оксане или нет. Обтягивающую и стильную, на вкус Оксаны, одежду Фантина браковала не глядя.

      – Я пытаюсь привить тебе парижский стиль, chérie, а не научить одеваться как московская шлюха – это ты и без меня умеешь.

      К концу дня машина оказалась доверху набита покупками, а Оксане начала нравиться компания ее неумолимо придирчивой наставницы. Всю неделю они ездили по обувным лавкам и ателье, ходили на показы от-кутюр и прет-а-порте, посетили большой винтажный магазин на бульваре Сен-Жермен и музей моды Пале-Гальера. Каждое из посещений Фантина сопровождала подробными комментариями вроде «эта вещь изысканна, продуманна и элегантна, а эта – груба, безвкусна и безнадежно вульгарна». Однажды после обеда Фантина привезла Оксану в парикмахерскую на Плас-де-Виктуар. Она проинструктировала стилистку действовать по собственному усмотрению, игнорируя пожелания Оксаны. После Фантина подвела Оксану к зеркалу, и та провела рукой по короткой прямой стрижке. Ей понравился сконструированный Фантиной облик. Авторская байкерская куртка, полосатая футболка, джинсы с низкой талией и ботильоны. Она смотрелась… парижанкой.

      Ближе к вечеру они навестили парфюмерный бутик на улице Фобур-Сен-Оноре. «Выбирай, – сказала Фантина. – Но выбирай как следует». Десять минут Оксана фланировала по изящному магазину, пока не остановилась у стеклянного шкафа-витрины. Продавец немного понаблюдал за ней. «Vous permettez, Mademoiselle?»[1] – полушепотом произнес он, протягивая ей тоненький флакон с алой лентой вокруг горлышка. Оксана аккуратно нанесла на запястье крошечную каплю янтарных духов. Аромат – свежий, словно весенняя заря, но с темными базовыми нотами – гармонировал с чем-то, таящимся в ее душе.

      – Они называются «Вилланель», – сказал продавец. – Это был любимый аромат графини Дюбарри. Когда ее в 1793 году казнили, производитель добавил к флакону красную ленту.

      – Тогда мне нужно быть осторожной, – ответила Оксана.

      Через два дня за ней в отель заехал Константин.

      – Кстати о моем имени, – сказала она. – Я выбрала.

      Легко постукивая каблучками по брусчатке площади Верди в Палермо, Вилланель поднимает взгляд на величественный фасад самого крупного на Сицилии – да и во всей Италии – оперного театра. Листья

1

Позволите, мадемуазель? (фр.)