Товарищ Чикатило. Михаил Кривич

быть, в те годы водились деньги.

      Ирина Николаевна утверждает, что венерологический диспансер в синагоге – это не чисто ростовское явление, а какое-то заклятье либо тайный умысел коммунистических антисемитов. Ибо в Омске, Томске и Новосибирске, а может быть, и еще где-то, такого же рода диспансеры расположены именно в бывших иудейских храмах. Почему-то православные церкви отдавали преимущественно под склады и мастерские, лютеранские кирхи и молитвенные дома протестантов – под клубы и студии, а вот синагоги…

      Бог им судья.

      Ирина Николаевна Стадниченко, юрисконсульт и ночной сторож на полставки венерологического диспансера, – бывший офицер милиции, старший следователь. «Я мент», – говорит она о себе и показывает фотографию красивой женщины в милицейской форме. Еще она мастер спорта по выездке и конкуру (фотография красивой женщины в седле) и мать двух почти взрослых дочерей (фотография красивой женщины с двумя красивыми детьми).

      Отчего она ушла (или ее ушли) из милиции – это для другой книги. Для этой важнее всего, что с некоторых пор Ирина Николаевна стала защитницей гомосексуалистов. Кое-кто называет ее матерью голубых.

      Хотя она им, скорее, сестра.

      Это не вопрос склонностей или предпочтений, тем более не намек на извращенность. Если и есть пристрастие, то – к справедливости. Наглядевшись в милиции на предвзятость и нетерпимость, она готова защищать любых гонимых.

      Среди бесправных классов нашего многослойного общества голубые занимают место в самом низу. Во всяком случае, ниже проституток и бродяг.

      Когда в Ростове проводили социологический опрос, выясняя отношение широкой публики к гомосексуализму и гомосексуалистам, – что, ответьте, делать с ними, – то примерно тридцать процентов опрошенных ответили: судить. Столько же: сажать. Столько же: стрелять. И только каждый десятый сказал: а зачем с ними что-то делать? Пусть себе живут, как им хочется.

      Это – со слов Ирины Николаевны. Не исключено, что она, глядя на проблему со своей колокольни, что-то преувеличивает; возможно, ростовчане не столь свирепы и гораздо более терпимы к голубым. Но то, что гомосексуалисты, особенно в провинции, живут в атмосфере презрения, подозрительности, даже ненависти, – в этом можно не сомневаться.

      Вспомним мнение следователя Яндиева о корнях преступности: экологические потрясения и нищета. Добавим с уверенностью: нетерпимость, дефицит сочувствия.

      В восемьдесят четвертом году за голубых взялись крепко. Их выявляли всеми правдами и неправдами, у всех поголовно брали кровь на анализ – та группа или не та – и таскали, изо дня в день таскали на допросы. В интересах следствия, чтобы не проморгать возможного преступника…

      «Чушь собачья! – обрывает наши предположения Ирина Николаевна. – Все делалось для показухи. Чтобы начальство видело – они ищут, а не сидят сложа руки. Нашли где искать серийного убийцу! И среди голубых есть выродки, но, в общем-то, они народ, не склонный к насилию. Они любят жизнь, благоговейно относятся