Рыцарь умер дважды. Екатерина Звонцова

прямо во время погребения шерифа. Их было уже не трое, а больше полудюжины; Счастливчик Бинкотт ― белокурый, кудрявый, с голубыми глазами и джентльменской улыбкой ― возглавлял их. Какое-то время бандиты ― в Оровилле еще не знали их лиц ― скромно стояли в стороне от скорбной процессии, их приняли за любопытствующих проезжих и не спросили ни о чем. А потом они открыли по толпе стрельбу.

      В той перестрелке погибли трое лучших законников Старика и несколько горожан. Рассказ о Кладбищенской бойне я знаю от отца: он, конечно, провожал друга, стоял у гроба, был ранен в плечо. Псы не ставили цель убить всех сразу, хотели другого. Они своего добились: город обмер. Здесь уже не ходили по улицам просто так, не засиживались в салунах и не заговаривали с незнакомцами. Ведь, уходя с кладбища, Счастливчик Бинкотт плюнул в разверстую могилу шерифа, бросил остолбеневшим людям: «Глядите в оба. Псы всюду» и клацнул зубами.

      Уцелевшие рейнджеры пытались дать отпор, но наглые нападения ― в городе, на реке и в окрестностях ― сводили их усилия на нет. Законников оставалось все меньше: их убивали, они сбегали, один наложил на себя руки, оставив послание, где каялся перед всем Оровиллом за то, что не сберег его. Помощь не шла; власти штата не спешили даже присылать шерифа. В Сакраменто и дальше уже знали зверства Псов: они промчались по многим городам, прежде чем почему-то обосновались у нас. Почему? Возможно, из-за военного прошлого шерифа. Возможно, из-за угасающей, но еще не угасшей славы «золотого города». Возможно ― как Божья кара.

      К июлю рейнджеров осталось трое, а речная вода все чаще мутилась багрянцем, как раньше бывало лишь в войны с индейцами. Лето Беззакония подвигло отца на безумство: вспомнить прошлое, взять «винчестер». Он был готов сам выйти на улицы Оровилла ― Города Без Шерифа. Был готов, но последний, кто еще держал закон на своих плечах, именно тогда пропал.

      Шептались, будто Винсент Редфолл предал покойного отца, сбежал. Другие говорили, Псы поймали его и утопили. Третьи ― что он сам сиганул в реку. Но вскоре эти слухи вдруг затмил другой, уже не об индейце. О золоте, о двух груженных им теплоходах, что движутся по Фетер к Сакраменто и скоро зайдут в наш порт. Новое месторождение ― впервые за пять лет! Жила в самом сердце гор! И жила, и грядущая переправа должны были остаться в строжайшем секрете, но тайна просочилась… и расползлась шире, чем река в половодье. О золоте говорили все.

      …В Ночь Пуль и Стрел отец запер нас и велел не зажигать свет, не подходить к окнам, ― но мы все равно слышали пальбу и видели всполохи, обагрявшие небо. В Ночь Пуль и Стрел «золотые» пароходы действительно двигались по реке, а банда поджидала их на узком участке русла. В Ночь Пуль и Стрел Диких Псов не стало. Потому что в вечер перед нею Винсент Редфолл, краснокожий сын белого шерифа, вернулся и нанес боевую раскраску.

      Отец говорит, он напоминал дьявола ― с кровавыми полосами через лицо, с пылающим взглядом. На нем по-прежнему была одежда белого, на шее ― крест, на груди ― звезда, но все это казалось как никогда чужим.