Гёте. Жизнь как произведение искусства. Рюдигер Сафрански

руководстве. Он называет себя «флюгером»[192]. Зальцману Гёте будет писать из Зезенгейма о своей любви к Фридерике Брион: именно благодаря этим немногочисленным письмам мы из первых рук можем узнать об этой любовной истории. Покинув Страсбург, Гёте еще какое-то время поддерживает связь с Зальцманом. Однако в конце концов именно старший товарищ утрачивает интерес к их дружбе: гениальные фантазии младшего друга, по всей вероятности, казались рассудительному покровителю вдов и сирот при опекунском суде слишком оторванными от жизни. «Напишите же мне как можно скорее и не думайте, будто писать мне чаще – грех»[193], – просит Гёте в последнем письме к Зальцману.

      За обеденным столом у мамзель Лаут Гёте находит еще одного друга – студента-теолога Франца Лерзе. Лерзе был одних лет с Гёте – тот увековечил его как «бравого воина Лерзе» в «Гёце фон Берлихингене». В драме Лерзе – преданный друг, воплощение верности и справедливости. Точно так же описывает Гёте и реального Лерзе, чья фамилия, к слову, писалась с акутом на последнем «е» и произносилась с ударением на последнем слоге как «Лерзé» (звучит уже не так «браво»). В «Поэзии и правде» Гёте пишет о том, как Лерзе «с обычной своей юмористической суховатостью то и дело напоминал нам о наших обязанностях по отношению к себе и другим и учил соблюдать известную дистанцию между собой и людьми, дабы возможно дольше мирно с ними уживаться»[194]. Гёте, по всей видимости, нуждался в подобных напоминаниях, поскольку после болезни в нем «сохранилась известная раздражительность», и Лерзе помогал ему обрести «внутреннее равновесие»[195]. Помимо того что Лерзе был искусным фехтовальщиком, он в этой компании сотрапезников выступал в качестве судьи и арбитра в конфликтах и состязаниях. Он умел сохранять беспристрастность и не терпел несправедливости. В искусстве спора ему не было равных: остроумный и изворотливый, он жонглировал тезисами и аргументами свободно и легко. Не будучи юристом, Лерзе изъявил готовность выступить оппонентом на защите диссертации у Гёте, причем своими вопросами не раз поставил будущего кандидата в тупик.

      Наиболее сильное и продолжительное влияние на мировоззрение Гёте оказала встреча с Иоганном Готфридом Гердером, который хотя и был всего на пять лет его старше, но уже успел приобрести известность и манеры уверенного в себе, важного человека и любил демонстрировать свое превосходство. Гёте тоже поначалу относился к Гердеру как к непререкаемому авторитету. Свое знакомство с ним, старательно избегая слова «дружба», он называет «самым значительным событием»[196] страсбургского периода. Особенно ему запомнилась сама сцена их знакомства. В десятой книги «Поэзии и правды» он описывает, как заметил у входа в гостиницу «У Святого Духа» человека, собиравшегося идти наверх. Незабываемое первое впечатление – черный шелковый плащ, длинные полы которого были подобраны и небрежно засунуты в карманы брюк. Галантная и приятная внешность – его можно было

192

WA IV, 1, 262 (июнь 1771?).

193

WA IV, 2, 213 (5.12.1774).

194

СС, 3, 314–315.

195

СС, 3, 404.

196

СС, 3, 339. Перевод несколько изменен. – Прим. пер.