Девушка с Легар-стрит. Карен Уайт

Я убрала пакет со льдом и подняла голову.

      Ко мне подошла Амелия Тренхольм, мать Джека и одна из самых давних и близких подруг моей матери. Ее изящные манеры и миниатюрная фигура прекрасно вписывались в элегантную обстановку. Она села на диван рядом со мной и положила теплую руку на мой висок.

      – Ты все еще немного горишь. Скажи, тебе уже лучше?

      Я кивнула и попыталась сесть, но она положила руку мне на плечо и заставила снова лечь.

      – Я хочу, чтобы, прежде чем снова попытаться встать, ты что-нибудь съела, хорошо?

      За ее спиной, держа поднос с пончиками в шоколадной глазури, вырос Джек. Взяв один пончик, миссис Тренхольм завернула его в салфетку и передала мне. У меня тотчас заурчало в животе.

      – Джек специально съездил и купил их для тебя. Сказал, что ты такие обожаешь. – В голосе Амелии слышалось сомнение. Откусив кусок пончика, я кивнула. Если честно, я зверски проголодалась.

      Амелия улыбнулась и покачала головой:

      – Ты копия матери. Смотрю, ты унаследовала ее аппетит, а также склонность обоих твоих родителей к сахару. Что, по-моему, несправедливо.

      Я откусила очередной кусок, слишком голодная, чтобы возражать против сравнения меня с моей матерью.

      Миссис Тренхольм откинула мои волосы назад.

      – Репортеры уже толпятся у твоего дома и перед вашим офисом. Мы были вынуждены отключить твой мобильник, потому что от газет и телеканалов просто не было никакого житья. Ах, да! Дэвид Хендерсон звонил трижды. Сначала, чтобы поздравить тебя со свалившейся на тебя славой. Затем, чтобы убедиться, что на воротах дома на Легар-стрит есть вывеска «Продано. Бюро недвижимости Гендер- сона».

      – А в третий раз?

      Амелия поджала губы:

      – Я не ответила. Именно тогда я выключила телефон.

      – Разумно, – сказала я, откусывая очередной кусочек пончика и чувствуя себя уже гораздо лучше. – Но почему всех так волнуют человеческие останки, которые, очевидно, пролежали в сундуке с тысяча восемьсот восемьдесят шестого года?

      Джек сел на подлокотник дивана рядом с моей головой.

      – Потому что имя Приоло у всех на слуху. Но его часто можно услышать в том же предложении, что и слово «убийство». Посмотрим правде в глаза: кто бы ни был в этом сундуке, он попал туда не сам.

      Чувствуя, что моя голова прояснилась, я села.

      – Но ведь не я положила их туда.

      – Нет, конечно, – согласилась Амелия. – Но ты одна из двух живых потомков того, кто мог это сделать. Репортерам интересно, известно ли тебе что-нибудь, и как только ты скажешь им, что ничего, и никаких новых зацепок не появится, они оставят тебя в покое.

      – Вы действительно так думаете? – Хотя в детстве я довольно долго жила в других местах, все же, как истинная уроженка Чарльстона, я считала, что имя женщины может появиться в газете лишь трижды в ее жизни: в объявлениях о рождении, замужестве и смерти.

      – Ты уверена? – спросила Амелия, переглянувшись с Джеком, после чего они оба посмотрели на меня.

      – Что такое?

      Джек